Я улыбнулась:
— Как поживаешь? Новые наряды шьёшь?
Она испуганно замотала головой:
— Не смею.
— Почему же? — спросила я, протягивая руку к кубку.
Но Цзяоянь вдруг шагнула вперёд, выхватила чашу и поднесла к глазам:
— Вино отравлено.
— Ты умеешь различать яд? — удивилась я.
— Да, госпожа. С детства отец учил меня приёмам странствий. Видите, на поверхности голубоватый отблеск.
Я наклонилась. Действительно, вино светилось.
Наложница У рухнула на колени:
— Не я! Клянусь, не я!
Син Июн резко ударила по столу:
— Дерзкая! Осмелилась покуситься на жизнь Императрицы!
Я слушала и понимала, она ловко использует случай, чтобы выставить себя защитницей.
— Что ж, — сказала я спокойно, — как поступим с виновной?
— Следует доложить Императорской Матери и казнить, — ответила Син Июн.
Наложница У в ужасе зарыдала.
Я постучала пальцем по столу:
— Пусть живёт. Я скажу, что не желаю видеть её, и пусть отправят в холодный дворец.
Син Июн замерла, потом произнесла:
— Государыня милосердна.
Я не из добрых, но смотреть, как молодая женщина умирает из-за меня, не могла.
Не успели мы подняться из-за стола, как вбежал перепуганный евнух:
— Беда! Его Величество… в Зале Успокоенного Сердца… кровь, обморок!
— Что?! — я вскочила. Син Июн тоже побледнела. Мы бросились вместе к выходу.
Перед залом царил хаос. Я остановилась и крикнула:
— Ещё небо не рухнуло! Всем по местам!
Толпа замерла.
— Кто побежит — двадцать ударов! — добавила я.
— Слушать Императрицу! — донёсся голос Ли Хунцина, входившего с отрядом стражи.
— Что с Императором? — спросила я.
— Не знаю, — ответил он. — Только что прибыл.
Мы вошли. У дверей Восточного покоя стоял Ши Янь с обнажённым мечом, на рукаве — пятна крови. Сердце у меня сжалось.
Дверь открылась, и вышел главный лекарь Ли Миншан, отряхивая рукав.
— Господин Ли, — окликнула я.
Он улыбнулся:
— А, маленькая госпожа, и ты здесь?
— Как он? — спросила я тихо.
— Все спрашивают одно и то же, — вздохнул он. — Болезнь сложная. Не простуда, как говорят. В его теле с рождения живёт холодный яд под названием «ледяная страсть». Если бы не боевые искусства и мои лекарства, он бы не дожил до пятнадцати.
Он сердито фыркнул.
— А теперь ещё и измотал себя, не спит ночами! Вот и результат.
Я попыталась его успокоить:
— Сейчас время тяжёлое, он не может иначе.
Он буркнул, но потом усмехнулся:
— Если хочешь стать Императорской Матерью, поторопись родить наследника.
— Что за слова! — я покраснела.
— Самая правда, — хмыкнул он. — Жить ему недолго, если так пойдёт.
В этот момент из покоя вышла Ду Тинсинь, глаза её были заплаканными:
— Хуань-гэгэ (братец Хуань) просит всех уйти, слишком шумно.
Ши Янь громко объявил:
— По воле Императора всем разойтись!
Толпа начала расходиться. Я заметила, что Син Июн всё ещё стоит у ступеней, не уходя.
Стоит ли и мне остаться? Но ночь сырая, а я не из тех, кто притворяется заботливой.
Ли Миншан вдруг схватил меня за руку:
— Раз уж пришла, иди посмотри на него.
— Но ведь не звали… — начала я, но он уже толкнул меня внутрь.
Дверь за спиной закрылась. Я вздохнула, поправила волосы и шагнула вперёд.
В комнате стояла тишина, пахло травами. За пологом стояла простая кровать, без роскоши.
— Синь-эр? — раздался слабый голос. — Я же сказал, иди отдыхай.
— Это я, государь, — ответила я, подходя ближе.
Он приподнялся, бледный, с растрёпанными волосами. Мы не виделись с той ночи, когда я просила за Ло Сяньсюэ.
— Как ты сюда попала? — спросил он.
— Меня втолкнул господин Ли, — поспешно объяснила я и тут же пожалела.
Он тихо рассмеялся:
— Понятно.
Мы замолчали. Пламя свечи потрескивало.
— Почему не бережёте себя, государь? — спросила я наконец.
— Пустяки, — ответил он. — Маленький евнух перепугался, вот и поднял шум.
Я вспомнила, как он кашлял кровью в тот вечер, и сказала:
— Значит, если бы никто не увидел, вы бы снова скрыли?
Он улыбнулся:
— Не стоит тревожить двор.
— Истинный правитель, — не удержалась я от иронии.
— Каждый император должен служить народу, — спокойно ответил он.
Его глаза были тёмными и холодными, как бездна. Я отвела взгляд.
— Господин Ли сказал, что вам недолго жить, — произнесла я вдруг. — Так вот, если позовёте меня, я хочу родить вам сына.
Он поднял глаза, долго смотрел, потом тихо сказал:
— Хорошо.
— Слово дано, — добавила я.
— Слово дано, — повторил он и закрыл глаза.
Я сидела молча, слушая его неровное дыхание.
— Государыня может идти, — сказал он спустя время.
Я поднялась.
— Поешь что-нибудь, — вдруг добавил он. — Нельзя ложиться голодной.
— Откуда вы знаете, что я не ела?
— Лицо бледное. Я тоже немного разбираюсь в медицине, — ответил он с лёгкой улыбкой.
— Запомню, — сказала я и вышла.
Ду Тинсинь ждала у двери. Мы обменялись взглядами.
Во дворе уже никого не было. Я подняла голову к тонкому серпу луны и подумала: «Как же я оказалась женой такого человека?»
