Перед бурей стояла странная тишина, воздух будто пропитался грядущим дымом. И всё началось раньше, чем ожидали.
Пятнадцатого ноября войска Эсэня внезапно вырвались из города, и армия Великого У приняла бой. Крики и грохот докатились до самого штаба.
Лошади ржали, земля дрожала, звенели мечи, гремели пушки — звуки сливались в единый гул, от которого кровь закипала.
Я надела мягкий панцирь, проверила заряд в тушо и, хотя сердце рвалось в бой, осталась в шатре вместе с Ли Хунцином и Ши Янем.
Сяо Хуань сидел на главном месте, в светло‑голубом одеянии, волосы убраны в нефритовую корону. Он молча смотрел на карту, не выражая ни тревоги, ни волнения.
Передавали донесения. К часу дня Эсэнь вывел войска из южных ворот, а его соратник Нахай ударил с севера. К трём часам северный отряд был отброшен, но на юге кавалерия Эсэня прорвала окружение.
Я стояла рядом, глядя, как Сяо Хуань не отрывает взгляда от карты. Я не выдержала, подошла и взяла его за руку:
— Сяо‑дагэ…
Снаружи всё ближе раздавались крики. Моя ладонь вспотела, а его рука оставалась сухой и тёплой.
Он поднял глаза и улыбнулся:
— Цанцан, не бойся.
Эти слова странно успокоили меня. Я глубоко вздохнула, обошла стол и села рядом, обняв его за талию.
Не знаю почему, но в последнее время я всё сильнее тянулась к нему. Когда‑то, после его возвращения с горы Юйлун, я не могла заснуть, не держа его за руку. Потом я привыкла к разлукам, ведь дела Фэнлайгэ часто уводили меня из столицы. Но теперь, стоило нам расстаться на несколько дней, я будто проживала годы.
Он обнял меня за плечи, тихо похлопал, не отрывая взгляда от карты.
Внезапно в шатёр ворвался гонец, молодой офицер в серебряных доспехах, залитых кровью и пылью. Он почти упал, но выкрикнул:
— Государь, скорее! Эсэнь ведёт войска прямо к центральному лагерю!
Сердце у меня дрогнуло. Сяо Хуань постучал пальцем по столу и поднял голову:
— Наконец‑то.
Он взял меня за руку, улыбнулся:
— Цанцан, идём. Будь осторожна.
Я кивнула, достала тёмно‑синюю накидку, накинула ему на плечи и прошептала:
— Сяо‑дагэ, береги себя.
Он ответил улыбкой и вышел первым.
Снаружи уже ждали кони. Ши Янь помог Сяо Хуаню сесть в седло, сам вскочил следом. Я оседлала свою лошадь и поехала за ним.
Крики и звон стали громче, стрелы свистели, вонзаясь в землю у самых копыт.
Сяо Хуань натянул поводья, посмотрел на дальний бой и спокойно приказал:
— Вперёд.
Мы понеслись к холмам за лагерем. Его фигура в голубом плаще, окружённая чёрными телохранителями, выделялась на фоне дыма.
Я крепче сжала тушо и следовала за ним, стараясь не терять ясности.
Шум битвы постепенно стихал, остались лишь стук копыт и вой ветра.
И вдруг ритм нарушился. Среди ровного топота прорезался другой, тяжёлый, как гром, приближающийся с каждым мгновением.
Из‑за спины свистнула стрела. Я обернулась и выстрелила. Пуля ударила точно в древко, разнеся стрелу в щепки.
Позади раздался смех:
— Метко стреляешь!
Не оборачиваясь, я выстрелила снова, прямо в лоб Эсэня.
Он был уже близко. В тот миг, когда я нажала на курок, его тело взвилось в седле, и пуля лишь задела руку.
Мы влетели в узкую долину. Ли Хунцин резко повернул коня, обнажил меч и ударил.
Эсэнь засмеялся, выхватил саблю и встретил удар.
Сяо Хуань остановил коня, я встала рядом, заслоняя его собой.
Ши Янь присоединился к Ли Хунцину, и телохранители сомкнули кольцо вокруг нас.
У Эсэня было не больше нескольких десятков людей, и они не могли прорваться.
Последние дни он не раз появлялся у лагеря, вызывая Сяо Хуаня на поединок. Теперь, увидев его, бросил армию и примчался сам.
Он был опасен не только силой, но и непредсказуемостью.
Сражаясь с Ли Хунцином и Ши Янем, он всё же находил время усмехнуться и крикнуть:
— Сяо Бай, наконец‑то вижу тебя! Скучал по мне?
Сяо Хуань, сидя в седле, тихо кашлянул и не ответил.
Я холодно усмехнулась:
— Не надейся, принц. Он по тебе не скучал.
Эсэнь продолжал смеяться:
— Я знаю, он не скажет, но ведь скучал, правда?
Я лишь покачала головой. Безумец.
Сяо Хуань опустил взгляд, а потом тихо сказал:
— Цанцан, можно.
Я поняла, достала из рукава сигнальный факел, подожгла, и яркое пламя взвилось в небо.
На гребнях холмов зазвенело железо, и из‑за скал показались ряды воинов. Кавалерия вырвалась из ущелья, направив чёрные стволы тушо на Эсэня.
Он замер, потом рассмеялся:
— Сяо Бай, даже если хочешь убить меня, неужели нужно столько войск?
— Принц слишком скромен, — ответил Сяо Хуань спокойно. — Чтобы убить вас, и этого может не хватить.
Эсэнь внезапно отбросил саблю, взмыл в воздух, мечи Ли Хунцина и Ши Яня лишь скользнули по его руке, оставив две кровавые полосы.
Кровь заструилась, но он будто не чувствовал боли. Его золотые глаза сверкнули, и он улыбнулся:
— Сяо Бай, если ты так стараешься ради меня, я счастлив.
Он вынул длинный меч у пояса:
— Когда я был юн и скитался по Поднебесной, знаешь, о чём мечтал?
Он поднял голову, и в золотых зрачках вспыхнул свет:
— О Бай Чифане, непобедимом Бай Чифане, легенде цзянху. Моя мечта была победить его меч!
В его взгляде мелькнул странный, кроваво‑алый отблеск. Я не успела осознать, что это значит, как мир перед глазами вспыхнул алым пламенем.
Иногда вся жизнь разворачивается в одно мгновение. Боль и радость становятся предельно ясными.
Когда алое сияние обрушилось на меня, я услышала крик Сяо Хуаня, полный неведомой тревоги:
— Цанцан!
