У подножия Фэнхуаншань стояло поместье Вэйгуйшань, первая усадьба Улиня, дом великого мечника Вэнь Юйсяна. Каждый юный мечник считал честью выдержать против него хотя бы три удара. Его меч Шэнсе считался святыней.
Я сидела в беседке над водой и уже полчаса ждала. Сяо Хуань ушёл с Вэнь Юйсяном в сад за прудом и всё не возвращался. Я от скуки начала ковырять ногти.
Наконец послышались шаги. Он вернулся всё с той же спокойной улыбкой, только в руке держал меч. Старинный, с потемневшей медью и резным чудовищем на рукояти.
— Что это? — спросила я.
— Шэнсе, — ответил он. Хозяин Вэнь одолжил мне его.
— Просто так одолжил? — я прищурилась. — Да ты, оказывается, влиятельный человек.
Он не ответил, и мы пошли прочь.
А в зале за прудом Вэнь Юйсян долго сидел неподвижно перед пустым подставком для меча. Он проиграл. Когда короткий клинок юноши прорезал сияние Шэнсе, он услышал, как уходит его эпоха.
Он посмотрел на свои мозолистые руки и вдруг улыбнулся. Он встал и вышел, не оглянувшись.
***
Когда мы вернулись в город, уже стемнело.
— Сяо Хуань! — позвала я.
Он обернулся, и я метнула в него кошель. Он поймал его на лету.
— Значит, ты всё-таки владеешь боевыми искусствами! — сказала я. — Почему не сказал раньше?
Он молчал.
— Ну и ладно, — я вздохнула. — Наверное, я и не спрашивала… Но всё равно, ты красивый, а красивые обычно хрупкие.
Он снова промолчал.
— Впрочем, тебе стоит быть осторожнее, — продолжала я. — В цзянху полно женщин, что держат при себе юных любовников, и мужчин, что любят мальчиков. Вдруг кто-нибудь тебя заметит…
— Цанцан, — перебил он, улыбнувшись, — ты, кажется, проголодалась?
Я растерялась и кивнула.
— Тогда я возьму твой кошель, — сказал он, убирая его в рукав. — Всё равно тебе не нужен.
— Эй! — я подпрыгнула. — Верни!
Он только засмеялся и пошёл вперёд, а я, ворча, побежала следом.
Ночная улица Ханчжоу сияла огнями. В окнах певчих домов девушки прятали лица за шёлковыми веерами, а под ними играли на цине поэты. Красные фонари тянулись цепочками от крыш до мостовой.
Под ивами торговцы продавали шёлковые цветы, благовония, бумажные змеи, веера с каллиграфией и засахаренные ягоды. Люди смеялись, спорили, выбирали.
Мы вышли к набережной, где ивы и персики склонялись над водой. Там было тише. Влюблённые шептались, отражаясь в озере.
Я шла в мужском наряде, размахивая веером, на котором Сяо Хуань по моей просьбе написал строку: «Так уж устроена жизнь; скорбь течёт, как река на восток». Он хотел написать другую, но я наступила ему на ногу. Пришлось ему подчиниться.
Потом я напилась, таскала его по цветочным домам, пока он не вытащил меня на воздух.
Мы шли вдоль воды, когда неподалёку остановилась лодка. На ней стоял молодой человек в белом, с мечом за поясом.
— Брат Сяо, давно не виделись! — крикнул он.
— Брат Сюэ, всё благополучно? — ответил Сяо Хуань.
— У меня есть «Бамбуковый лист» из Шаньси, — засмеялся тот. — Поднимайся, выпьем!
Сяо Хуань взглянул на меня. Я уже обнимала иву, бормоча что-то. Он вздохнул:
— У меня спутница, можно ли и ей отдохнуть на твоей лодке?
— Спутница? — юноша усмехнулся. — Так вот кто пленил сердце великого лекаря Сяо!
— Моя невеста, — спокойно ответил Сяо Хуань.
— Неужели ты из тех, кто женится по воле родителей? — удивился тот.
Но я, пьяная, вмешалась:
— Кто сказал, что меня можно трогать? Я сама никому не позволю!
Я пошатнулась, и Сяо Хуань едва успел подхватить меня.
— Прошу прощения, — сказал он.
— Проходите, — рассмеялся белый юноша.
Мы вошли в лодку. Внутри стоял столик, на нём глиняный кувшин с горячим вином.
Я сразу уснула, а мужчины пили.
— Это вино редкое, — сказал белый.
— Шаньси, семьи Чу, — ответил Сяо Хуань. — Их сто кувшинов в год, и все по рукам ценителей.
— Верно, — засмеялся тот. — Ты всё помнишь.
Они выпили, и юноша в белом запел:
— «Жизнь — зачем радость, смерть — зачем мука…»
Это был Сюй Лай, глава зала секты Линби. Три года назад они познакомились, когда Сюй Лай, раненный в бою, встретил молодого врача в синем. Тот спас ему жизнь, и с тех пор они называли друг друга братьями.
Теперь они снова сидели напротив, вспоминая прошлое.
— Если придёт день, когда нам придётся сразиться, — тихо сказал Сяо Хуань, — я не пощажу сил.
Сюй Лай рассмеялся:
— И я тоже!
Сяо Хуань поднял на руки спящую меня и сошёл на берег.
Через три дня Сюй Лай получил тайный приказ. Вся секта Линби должна уничтожить человека по имени Сяо Юньцун. Он долго смотрел на кроваво-красные иероглифы и не мог поверить.
На озере оставался лишь пар от вина, никто больше не пил.
Сяо Хуань шёл по каменной улице, держа меня на руках. Я, не просыпаясь, бормотала:
— Не бойся, я тебя согрею…
Он улыбался и шагал дальше.
С тех пор, как он узнал о готовящемся нападении Фэнлайгэ и отпустил своих людей, прошло всего десять дней. И вот уже шевельнулась секта Линби.
Он знал, кто стоит за всем этим, знал и того, кто прячется ещё глубже, кто хочет его смерти.
Ночь была тихой, дорога тянулась вперёд. Он шёл не спеша, но уверенно.
Это была его собственная битва. Битва рода Сяо.
