Повозка катилось по широким улицам, совсем не похожим на узкие переулки Сучжоу. Едва колёса остановились у дверей «Первого дома Поднебесной», Цанцан уже спрыгнула вниз и, стоя на ступеньках, весело помахала рукой:
— Сяо-дагэ!
Он улыбнулся, тоже спрыгнул на землю и вдруг застыл.
— Сяо-дагэ?.. — удивлённо позвала она, протягивая руку, но в тот же миг на её плечо легла тяжёлая ладонь.
За спиной раздался до боли знакомый голос:
— Эй, мелкая, ты что, решила, чтоб братец твой умер, пока тебя ищет?
Цанцан резко обернулась и увидела прямо перед лицом огромную ухмыляющуюся физиономию.
— А-а-а! — вскрикнула она, отпрыгнула и, задыхаясь, спряталась за Сяо Хуаня, вцепившись в его рукав. — Не смей опять бить меня по заднице!
— Не бить? — черноволосый юноша в чёрном, сверкая зубами, закатал рукава. — Если не отшлёпаю, как ты запомнишь, что я твой брат? Как вспомнишь, что я месяц по свету скитался, пока тебя искал?
— Тьфу! Скитался он! — Цанцан показала язык и ткнула пальцем в золотую вывеску над дверью. — Скитался и сразу в «Первый дом Поднебесной» за пирожками!
— Ах ты бессердечная девчонка! Хочешь, чтоб брат твой ветром питался? — Он замахнулся кулаком, но уже в следующую секунду рассмеялся, протянул длинную руку и хлопнул Сяо Хуаня по плечу. — Юньцун, сколько лет, сколько зим!
Сяо Хуань тоже рассмеялся, ответно хлопнув его по плечу:
— Давненько не виделись, Цзюэдин.
— А? — Цанцан растерянно моргнула. — Брат, Сяо-дагэ… вы знакомы?
Лин Цзюэдин, старший сын рода Лин, не обратил на неё внимания. Всё так же улыбаясь, он сказал Сяо Хуаню:
— Спасибо тебе, Юньцун, что столько времени приглядывал за этой непоседой.
— Пустяки, — ответил Сяо Хуань. — Цанцан вовсе не в тягость.
Лин Цзюэдин прищурился, оглядывая его с лёгкой насмешкой:
— Так защищаешь мою сестрёнку, Юньцун, что я, пожалуй, лишним стал.
Сяо Хуань спокойно встретил его взгляд:
— Для меня Цанцан никогда не была обузой.
Лин Цзюэдин вздохнул, улыбнулся:
— Что ж… всё равно рано или поздно придётся отдать её тебе.
— Я тебе не вещь, чтоб отдавать! — фыркнула Цанцан, поняв, что они знакомы давно. — Брат, а как вы вообще встретились?
— Вспомнила, что я тебе брат, да? — усмехнулся он, но всё же коротко рассказал.
Познакомились они под столицей, во время столкновения Цао-банов. Оба оказались там случайно: Лин Цзюэдин, любитель вмешиваться в дела цзянху, помог уладить ссору, а Сяо Хуань лечил раненых. Так они и стали знакомыми.
Позже, в столице, Лин Цзюэдин как-то напился в цветочном доме, схватил первого встречного и потащил в постель. Очнулся он от плеснувшего в лицо холодного чая и увидел перед собой молодого человека в синем, с ленивой улыбкой и кулаком, что оставил на его щеке синяк на полмесяца.
Когда Цанцан услышала этот рассказ за ужином, едва не поперхнулась супом:
— Брат, ты что, Сяо-дагэ в постель затащил?!
— Наоборот, — вздохнул Лин Цзюэдин. — Это я оказался на кровати после его удара.
— И что потом? — глаза Цанцан блестели от любопытства.
— Потом пришлось извиняться, — усмехнулся он. — Достал две кувшинки старого вина, только тогда Юньцун простил.
— А-а! — воскликнула она. — Так это ты украл у учителя две бутылки виноградного вина! Я ещё думала, откуда у тебя смелость трогать его сокровище!
— После того мы и подружились, — сказал Лин Цзюэдин. — Сидели на крыше барабанной башни, пили до рассвета. За всю жизнь я только с ним встречал восход.
— И поделом тебе! — рассмеялась Цанцан. — Нечего было по борделям шататься, Сяо-дагэ мало тебя побил!
— Эй! — возмутился брат. — Юньцун тоже ходил в бордель, почему его не ругаешь?
— Потому что он туда ходит лечить, а не развлекаться! — отрезала она.
— Вот как! — Лин Цзюэдин сделал вид, что сердится, и потянулся к её уху.
Цанцан, смеясь, спряталась за Сяо Хуаня:
— Да, я его защищаю! И что ты мне сделаешь?
Трое весело перебранивались, пока не доели ужин. Потом Цанцан потащила обоих к озеру Лунтин, и лишь глубокой ночью они вернулись в постоялый двор.
Сяо Хуань ушёл отдыхать, а Цанцан, хоть и не унялась, всё же не стала его тревожить.
Он только распустил волосы, когда в дверь постучали. Это не могла быть Цанцан, она никогда не стучала. За дверью стоял Лин Цзюэдин с маленьким кувшином.
— Юньцун, выпьем по чашке? — улыбнулся он. — Вино тёплое, тебе не повредит.
Сяо Хуань улыбнулся. Ни слова о его здоровье — но тот всё понял. Он впустил гостя, достал два чайных стакана.
Лин Цзюэдин налил по полчашки, поднял свою:
— Я пью до дна, ты как хочешь.
Сяо Хуань пригубил.
— Юньцун, — сказал Лин Цзюэдин, — моя сестрёнка и вправду любит тебя.
— Знаю, — тихо ответил он.
— Она кажется беззаботной, но если к кому привяжется, то всем сердцем. Когда отец заболел, трое суток не отходила от лекарств, порезала руки, но никому не позволила сказать ему, боялась, что рассердится. Сейчас она к тебе относится так же.
Он поднял глаза:
— Мы оба знаем, что такое дворец. Если бы не ты, я бы никогда не позволил отдать её туда.
Он помолчал и твёрдо произнёс:
— Обещай, Юньцун, что никогда не причинишь ей зла. Ни ты нынешний, ни тот, кто сидит на троне.
Сяо Хуань посмотрел ему прямо в глаза:
— Обещаю.
Лин Цзюэдин на миг опешил, потом рассмеялся и поднял чашу:
— Иногда думаю, если бы ты не был тем человеком, как бы всё сложилось…
Он вспомнил тот день, когда впервые увидел молодого императора, того же человека с ясным, но безысходным взглядом. Власть и долг давили на него так, что даже постороннему становилось тяжело дышать.
Если бы он не был тем, кем был, — каким бы сиянием зажглась эта жизнь?
Сяо Хуань улыбнулся:
— Тогда мне пришлось бы соперничать с императором за Цанцан.
Лин Цзюэдин рассмеялся:
— Верно. — Он встал. — Поздно уже, отдыхай.
У двери он вдруг хлопнул себя по лбу:
— Ах да, учитель велел передать, пусть Цанцан перед возвращением заедет в Дайюй, он хочет её видеть.
— А ты не поедешь с нами? — спросил Сяо Хуань.
— Нет, мне нужно в Дяньнань, — ответил он. — Провожу вас пару дней и сверну. Учитель давно ждёт, я еле поймал эту девчонку.
— Передам, — кивнул Сяо Хуань.
Лин Цзюэдин улыбнулся и ушёл.
