В этот миг стрела свистнула у моего плеча.
— Стоять! — раздался голос Минь Цзя.
Она примчалась с отрядом. Увидев нас, она рассмеялась:
— Цанцан, как ты могла дать себя похитить? Хорошо, что я успела! — и хлестнула Сяо Хуаня плетью. — Силен, шесть человек не справились! Связать и доставить в мой шатёр!
— Он… — начала я, но она уже рассматривала его лицо.
— Красив, как женщина. Не убивайте, — сказала она. — Пусть будет моим пленником.
Так император Великого У стал «добычей» принцессы Минь Цзя.
Меня вернули в шатёр Кумоэра, а у входа поставили мрачного стража по имени Чику. Минь Цзя же поселила «своего пленника» у себя, окружив заботой и теплом.
Снег шёл без конца. Однажды утром Минь Цзя прибежала ко мне:
— Цанцан, пойдём ко мне! Сяо (маленький) Бай мёрзнет, я не отпускаю его наружу.
«Сяо Бай» — так она уже называла Сяо Хуаня. Я едва сдержала гримасу.
В её шатре он сидел у огня, завернувшись в белую шубу, и читал. Волосы распущены, лицо спокойно, словно не пленник, а гость.
Минь Цзя сияла:
— Правда, белый цвет ему к лицу?
Она даже положила руку ему на грудь:
— Видишь, не такой уж он и хрупкий.
Я едва не рассмеялась. Император — игрушка в руках варварки.
Он поднял глаза и спокойно сказал:
— Госпожа пришла?
— Пришла, — ответила я холодно и села у огня.
Минь Цзя заметила моё настроение:
— Цанцан, ты не веселая. Сейчас принесу вина и мяса, повеселимся.
Она ушла, а я прошипела:
— Тебе весело?
Он не поднял головы:
— Императрица говорит со мной без почтения.
— Почтение? — я едва не рассмеялась. — Когда тебя узнают, тебе голову отрубят. Лучше думай, как бежать.
— Нельзя, — ответил он спокойно. — Гуй Учан каждые двенадцать часов приходит и запечатывает мои точки. Да и в такую метель я не дойду до ворот.
— Всё равно надо что-то придумать! — сказала я.
Он усмехнулся:
— Когда мы были у самых ворот, кто помешал тебе уйти?
— А как бы я вошла в город без тебя? Меня бы приняли за шпионку! — возразила я.
Он тихо рассмеялся:
— Я велел Ши Яню ждать на стене. Он бы тебя узнал и впустил. Не догадалась?
Я прикусила губу.
— Ну и пусть. В следующий раз сама уйду, даже если ты снова свалишься с коня!
— Не выйдет, — сказал он. — Снег слишком силён.
— Боишься холода? — я посмотрела на него. — В шубе, у огня, и всё равно мёрзнешь?
— Немного вина помогло бы, — ответил он.
— Вот почему ты всегда пьёшь, — усмехнулась я и, не думая, коснулась его руки. Она была ледяной.
В этот момент вернулась Минь Цзя с подносом.
— Цанцан, Сяо Бай, вот мясо и вино!
Я заметила, что вино холодное.
— Надо подогреть, — сказала я.
— Верно! — спохватилась она и поставила кувшин в таз с горячей водой.
Скоро в шатре запахло жареным мясом и тёплым вином. Мы ели и смеялись, пока не вошёл Кумоэр.
— Минь-Минь, Цанцан здесь? — спросил он.
— Здесь, великий хан, — ответила я, вставая.
Он подошёл и обнял меня за плечи:
— Не простудись. Скоро я введу тебя в Шаньхайгуань, там теплее.
— Брат, ты придумал, как взять город? — оживилась Миньцзя.
— Сегодня ночью, — сказал он. — Вьюга укроет нас. Отряд прорубит лёд под стеной и поднимется на башню. Когда возьмём сигнальную башню, ворота откроются.
— Отлично! Я пойду в первой линии! — воскликнула она.
— Не выйдет, — вдруг сказал Сяо Хуань. — Лёд там тонок, не выдержит. Если на стене есть человек с острым зрением, он заметит вас за версту.
Я знала, что он прав. Ши Янь стоял на стене, и его зоркость была легендарна.
Кумоэр нахмурился.
— Кто ты такой?
— Просто сказал, — ответил Сяо Хуань спокойно.
— Ты не похож на наложника, — заметил Кумоэр.
— Великий хан льстит, — поклонился он.
Кумоэр усмехнулся и позвал сестру:
— Пойдём, обсудим план.
Минь Цзя, уходя, обернулась:
— Цанцан, побудь с Сяо Баем, я скоро вернусь.
Когда они ушли, я вытерла пот со лба:
— Ты с ума сошёл! Хотел, чтобы он тебя узнал?
— Пусть узнает, — ответил он, глядя на пламя.
Я вздохнула:
— И как теперь быть? Когда Великий У победит?
Он усмехнулся:
— Я не командую войском. Главный — Ци Чэнлян.
— А ты, Император, сидишь тут, греешься у огня, — сказала я зло.
Он хотел ответить, но вдруг побледнел и закашлялся. Я подбежала и похлопала его по спине.
— Зачем ты сюда приехал, если едва стоишь на ногах? — вырвалось у меня.
Он улыбнулся:
— Снег пришёл не вовремя. — Потом он тихо добавил: — Он называл тебя Цанцан, да?
— Ну да. А что? — удивилась я.
Он хотел что-то сказать, но лишь покачал головой.
— Отдохни, — сказала я. — Здесь тепло.
— Спасибо, — ответил он, всё так же вежливо.
Я усмехнулась:
— Не беспокойся, я не стану ссориться с Его Величеством.
Он улыбнулся, но глаза его оставались усталыми.
— Плечо болит? — спросил он вдруг.
— Уже нет, — ответила я. — Остался только шрам. Быть женой Императора — дело нелёгкое.
Он тихо рассмеялся и замолчал.
Я подбросила в огонь углей. Тепло разлилось по шатру. Постепенно веки отяжелели, и я задремала.
Проснулась я уже от смеха Минь Цзя: она стояла надо мной, весело трепала за плечо.
Я поднялась, улыбнулась, и, повернувшись, встретила взгляд Сяо Хуаня. Он сидел у огня, с книгой в руке, и, заметив, что я смотрю, чуть улыбнулся.
Я поняла: одеяло, которым я была укрыта, — его рук дело. Я хотела сказать, что пить ему вредно, но передумала. Он и сам знает.
Я лишь кивнула и опустила глаза.
