Стоило лишь успокоиться и всё обдумать, и картина прояснилась.
Вчера днём Ло Сяньсюэ, должно быть, уже проник во дворец, и его следы обнаружили. Сяо Хуань, не теряя ни мгновения, велел позвать меня к себе и удержал рядом. Так он уберёг нас от возможного сговора, а если бы Ло Сяньсюэ прорвался к Залу Успокоенного Сердца, у него оказался бы ещё и заложник.
Что до Сяо Ма, который весь день искал возможность передать мне весть, он, вероятно, хотел предупредить, что Ло Сяньсюэ уже во дворце, но всё же опоздал.
А потом настала ночь. После долгого противостояния Ло Сяньсюэ, уступив числом, был схвачен, но перед тем потребовал свидания со мной. Сяо Хуань, сделав вид, что идёт ему навстречу, позволил мне увидеться с ним, а затем велел оглушить и заключить под стражу.
Вчера я думала, что Сяо Хуань убьёт его одним ударом, но то были глупые страхи. Не допросив столь важного свидетеля, он не стал бы губить его.
Оставалась лишь одна загадка. Зачем отец послал Ло Сяньсюэ убить Сяо Хуаня? Он ведь знал, что даже для одного из лучших убийц Поднебесной подобная попытка во дворце почти безнадёжна. Даже если бы чудом удалось, живым он бы не вышел. Это было не поручение, а приговор.
Зачем же отцу понадобилось, чтобы Ло Сяньсюэ погиб?
В груди кольнуло, и я смутно поняла его замысел. Когда всё стало ясно, я поднялась с постели и позвала служанку для утреннего омовения.
После того как я привела себя в порядок, время было ещё раннее. Сегодня не назначено большого совета, но до полудня Сяо Хуань принимает министров в переднем зале, и весь Зал Успокоенного Сердца погружён в тишину. Даже шаги служанок и евнухов редки.
Я вышла, пошла к переднему залу, подняла подол и опустилась на колени у подножия ступеней.
Служанки, следовавшие за мной, испуганно остановились, не решаясь подойти, и, не смея уговаривать, тоже опустились на колени поодаль.
Хотя вокруг было тихо, входящих и выходящих евнухов хватало. Несколько посыльных, увидев меня на коленях перед залом, побледнели от ужаса. Никто не осмелился войти и доложить Императору.
Не заметив, как прошло время, я простояла так уже больше получаса.
Из зала вышел старый чиновник в парадном одеянии. Это был Ци Сянфэй, министр военного ведомства, служивший при трёх императорах. Увидев меня, он опешил и подошёл ближе:
— Государыня, что случилось?
Я подняла голову и улыбнулась, но не ответила.
Старик Ци нахмурился, топнул ногой и поспешил обратно во дворец.
Вскоре послышались быстрые шаги. Первым передо мной остановился человек в чёрных сапогах.
Голос Сяо Хуаня прозвучал холодно:
— Встань.
Он даже не назвал меня «государыней», просто «ты». Значит, мой поступок, выставивший всё на показ, сильно его разгневал.
— Вчера я невольно ослушалась повеления, — тихо произнесла я, не поднимая головы. — Пришла просить прощения.
Я не знала, разгневал ли его мой вчерашний порыв, но теперь, когда Ло Сяньсюэ в его руках, я не могла позволить себе раздражать его. Пусть он видит моё смирение, это хотя бы покажет, что я не ищу ссоры.
Он молчал, потом кашлянул и уже привычно ровным тоном сказал:
— Государыня, поднимись.
Я облегчённо выдохнула, поднялась, придерживая платье. Ноги затекли, и я чуть не пошатнулась.
Фэн Уфу, стоявший рядом, быстро подхватил меня:
— Осторожнее, государыня.
Сяо Хуань холодно взглянул, снова кашлянул и, повернувшись к министрам, улыбнулся:
— Господа, вернёмся к делу.
Все удалились. Фэн Уфу остался и поклонился:
— Государыня, прошу пройти в боковую комнату, дождаться повелителя.
Я кивнула и пошла за ним. Когда он обернулся, мне послышался тихий вздох.
Ждать пришлось больше двух часов. Лишь к середине дня Фэн Уфу пригласил меня к обеду вместе с Императором.
Я ожидала увидеть разгневанного владыку, но Сяо Хуань сидел за столом с лёгкой улыбкой, и на лице его не было ни тени раздражения. Впрочем, он всегда умел владеть собой. Я почти никогда не слышала, чтобы он повышал голос.
Он взглянул на меня:
— Государыня, не устала ждать?
— Государь шутит, — ответила я искренне. — Я виновата, и если бы пришлось полдня простоять на коленях, это было бы заслуженно.
Он улыбнулся чуть шире:
— Вот как? И ради чего же столь усердное раскаяние?
— Государь знает, — я не стала скрывать, — вчерашний пленник — мой давний знакомый. Прошу государя оказать мне милость.
Он не ответил, лишь продолжал смотреть, всё с той же лёгкой улыбкой.
Под этим взглядом я почувствовала раздражение и нахмурилась:
— Государь не желает исполнить мою просьбу?
— А если не исполню, что тогда? — усмехнулся он. — Снова пойдёшь кланяться перед залом?
Я растерялась. Он же, всё так же спокойно, добавил:
— Ты ведь не завтракала? Поешь сперва.
Я опустила глаза. На столе стояла миска рисового супа с османтусом, мой любимый десерт. Евнух, заметив мой взгляд, ловко налил полчаши и поставил рядом.
С противоположной стороны донёсся лёгкий кашель. Я подняла глаза. Сяо Хуань, уже переодетый в простое голубое одеяние, вертел в пальцах янтарный кубок, опустив ресницы, будто задумался.
Я зачерпнула ложку супа и больше не смотрела на него.
Мы молча ели и пили, не поднимая глаз.
Милость, которую он даровал, заключалась в том, что позволил мне увидеть Ло Сяньсюэ.
