— Юй… это Сяо Юй, император Жуй-цзун? — осторожно спросила я.
— Не знаю, как его называли после смерти, — ответила она. — Для меня он просто Юй. Добрый, тёплый, грустный… и я его погубила.
— Я видела его, — сказала я тихо. — Он жив. Не кори себя.
Она повернулась, глаза её были прозрачными, как лёд:
— Нет. Я видела, как он упал в воду, как кровь стекала по лицу. Он умер. Здесь. — Она указала вниз.
Я посмотрела. У её ног лежал прозрачный, как кристалл, бассейн.
Значит, Гуй Учан — император Жуй-цзун — действительно бывал здесь…
Юнь Цзысинь вдруг насторожилась, лицо её порозовело:
— Юй пришёл! Он идёт!
Я не успела ничего сказать. Она коснулась моей шеи, тело оцепенело. Меня подхватили и унесли в скрытую комнату.
Холодная, как смерть, вода сомкнулась вокруг. Я не могла ни дышать, ни кричать. Когда смогла вдохнуть, голос уже был заперт — она запечатала и немоту.
Я видела, как она смотрит на меня, потом уходит, и белая стена закрывается.
Холод поднимался волнами, я кусала язык, чтобы не потерять сознание. Вода была неподвижна, но казалось, будто тысячи ножей режут кожу.
И вдруг — голос за стеной:
— Юй, ты пришёл…
Я подняла глаза. В стене было небольшое окно из полупрозрачного камня, и сквозь него я увидела, как Юнь Цзысинь стояла у бассейна, а напротив была фигура в синем.
— Я боялась, что ты не придёшь, — сказала она. — Ты сердишься?
— Если хотела, чтобы я пришёл, могла просто сказать, — ответил мягкий голос.
Это был Сяо Хуань.
Я не удержала слёз.
— Значит, ты не злишься? — спросила она радостно.
— Я никогда не злился, — ответил он. — Отпусти её.
— Опять ради неё! — закричала Юнь Цзысинь. — Всегда ради неё! Хорошо! Я отдам её тебе, но только если ты пробудешь со мной три дня. Иначе я отравлю её. Даже если ты разрушишь Тяньшань, живой её не уведёшь!
Я едва не потеряла сознание от ярости.
После паузы Сяо Хуань сказал спокойно:
— Прошло больше двадцати лет. Мой отец жив. Не держись за прошлое.
— Жив? — прошептала она. — Юй жив? — и вдруг она зарыдала, как ребёнок. — Он жив, но ненавидит меня…
Она осела на пол, плача.
Сяо Хуань подошёл к стене, и та раздвинулась. Я упала в его руки. Он снял запечатанные точки, коснулся ладонью моего живота, вливая тёплую силу.
Тело оттаяло, я дрожащим голосом выговорила:
— Ты знал, где я, почему так долго?
Он улыбнулся:
— Раз можешь ругаться — значит, не замёрзла.
— Не замёрзла? — я фыркнула. — Попробуй сам! Минута в этом аду — как год!
— Осторожнее, госпожа Императрица, — раздался за спиной ленивый голос. — Лучше всех знает, что значит быть в том бассейне, наш Император.
Лань Жоинь вышел из-за стены, усмехаясь:
— Холод, что терзает тело Императора, — это яд «ледяная страсть». Он родился в том самом бассейне.
Я похолодела. Значит, это и есть тот самый источник, о котором говорил Гуй Учан — вода, не тающая тысячелетиями.
И этот холод Сяо Хуань носил в себе все эти годы.
Я обняла его и прижалась к груди. Он убрал ладонь и мягко похлопал меня по плечу:
— Уже лучше? Только одежду надо сменить.
Он нашёл в покоях Юнь Цзысинь белое платье, помог мне переодеться, даже обул, согревая мои ноги в ладонях.
Я смотрела на него и вспоминала Шаньхайгуань. Тогда он тоже так заботился, а я ещё не верила его чувствам.
— Готово, — сказал он, — холод не проник в тело, не бойся.
Я покачала головой и сжала его руку. Хотелось сказать: пусть бы я осталась в том льду, если бы могла разделить с ним эту боль, но знала, что нельзя. Он должен идти один.
Он вытер мои слёзы, поцеловал легко, почти невесомо.
— Пора, Цанцан, — сказал он.
Мы вышли во двор. Вдали ещё гремел бой. Всё, что было, казалось сном.
— Уходишь? — спросила я.
— Ты хорошо сражалась, — ответил он. — Скажи им: отныне ты — глава Фэнлайгэ.
— Скажу, — улыбнулась я.
Он повернулся к Лань Жоиню:
— Настоятель, прошу быть свидетелем.
— Буду, — кивнул тот.
Сяо Хуань протянул руку Юнь Цзысинь:
— Пойдём.
Они ушли вдвоём. Высокая и низкая фигуры, растворились за каменной стеной.
Я сделала шаг вперёд, протянула руку — и в пальцах остался только воздух. Как тогда, у перил Тайхэ.
Он всё это время прощался со мной, и я поняла это слишком поздно.
Ветер донёс аромат зимней сливы. Я опустила руку. В этом дворе росли ломающие снег цветы.
Лань Жоинь подошёл:
— За голову хозяина Фэнлайгэ платил не мой господин. Он никогда не вмешивался в дела цзянху.
— Знаю, — ответила я.
— Я следовал за вами лишь ради поединка. Хотел узнать предел своего меча.
— И узнал? — спросила я.
— Узнал, — улыбнулся он. — Есть тот, кто сильнее. Это хорошо.
Он помолчал и добавил:
— А поймал я тебя только потому, что обещал помочь Юнь Цзысинь. Обещал схватить «женщину, любимую Юем». Что будет дальше — не моё дело.
Я усмехнулась:
— Настоящий подчинённый рода Сяо даже в безумии верен.
Крики боя приближались, у ворот уже мелькали ученики Тяньшань.
Я подняла оружие:
— Настоятель Лань, ты разбираешься в восьми триграммах?
— Немного, — ответил он.
— Прекрасно, — сказала я. — Тогда поведёшь. Мы прорвёмся вместе.
