На уроке английского в воздухе, словно не признавая законов дисциплины, взлетел белый бумажный комок, описав идеальную дугу, он безошибочно приземлился на парту Лин Хаохао.
(Босс, как продвигаются твои отношения с Симидзу Мицуми? Смотри, чтобы Така́мия Михо не перехватила его!)
Чёрт, только не это! Лин Хаохао подняла ручку и быстро нацарапала ответ, затем ловко метнула бумажный шарик обратно. Он мягко упал на парту Кан Мэйли.
(Всё как прежде.)
(Я имела в виду в подробностях!) — снова прилетел шарик.
(Никаких подробностей!) — отписала Хаохао. Что ж, не рассказывать же подруге даже про поцелуи?
(Как это — никаких?)
(А вот так!)
Бумажные снаряды летали туда-сюда, всё быстрее и бесстрашнее, так что даже профессор Фан на кафедре уже не мог делать вид, будто ничего не замечает.
Пах!
Взмах руки и кусочек мела, выпущенный с отточенным за тридцать лет мастерством, поразил бумажный комок прямо в полёте. Тот, тихо упав, наконец обрёл покой после долгого путешествия по аудитории.
— Лин Хаохао, — профессор прочистил горло, — до выпускного экзамена по английскому остался ровно месяц. В этом году я надеюсь увидеть, как ты сдаёшь его самостоятельно.
Другими словами, на поблажки рассчитывать не стоит.
— Профессор, давайте не будем так категоричны! — она натянула ослепительно-угодливую улыбку. Конечно, она всё поняла: если бы не его «спасательные круги», английский она бы не вытянула ни за что.
— Я уверен, Лин-сан не подведёт, — произнёс профессор с ангельской добротой на лице.
— Э-э… конечно, не подведу, — сухо усмехнулась она. Судя по выражению его глаз, этот семестр придётся выгребать самой.
***
11:50
Звонок возвестил долгожданный перерыв. Лин Хао Хао, сунув учебники в сумку, махнула Мэйли на прощание и направилась к столовой корпуса А.
То, что она завалит английский, не означало, что нужно пропускать обед.
В столовой, как и ожидалось, она увидела Симидзу Мицуми, тот, как всегда, сидел у окна и пил свой неизменный чёрный кофе.
Но неожиданность ждала рядом с ним, Михо Така́мия, и мужчина, удивительно похожий на неё. Наверное, её брат, тот самый Така́мия Ёити, о котором судачила вся школа.
Симидзу Мицуми поставил чашку с кофе на стол и спокойно посмотрел на Лин Хао Хао. Сегодня в её взгляде не было обычного блеска — только лёгкая тень грусти.
— Что случилось? — спросил он, глядя прямо ей в глаза.
— Ничего. Просто… кажется, в этом году я всё-таки завалю английский, — пробормотала она и села на свободное место рядом с ним. Сложив учебники, Лин Хаохао взяла у официанта стакан свежего молока и сделала большой глоток.
— Какая ужасная успеваемость! Неужели у кого-то английский может быть настолько плох? — с тихим смешком прикрыла рот Така́мия Михо. Даже насмехаясь, она не забывала о своих безупречных манерах.
Тьфу, да что она вообще лезет! Сказано ведь было Мицуми, не ей. Лин Хаохао метнула в её сторону недовольный взгляд.
— Михо, — спокойно заметил мужчина, сидевший рядом, — мать не учила тебя, как нужно обращаться с другими людьми? — Он перевёл взгляд на Лин Хаохао и вежливо представился: — Меня зовут Така́мия Ёити, а это моя сестра Михо. Прошу прощения за её поведение.
— Извиняться не стоит, — улыбнулась Лин Хаохао, внимательно оглядывая молодого человека. Без всяких представлений она и так знала, кто он. Така́мия Ёити — обладатель очаровательного «кукольного» лица, любимец всех девушек старших курсов. — Но если бы вы согласились дать мне интервью, — прищурилась она, — это было бы просто чудесно. Гарантирую: старшекурсницы будут сметать выпуск журнала с полок.
— Я… — начал Ёити, явно намереваясь мягко отказаться, но в этот момент его перебил холодный, ровный голос.
— Не позволю.
Симидзу Мицуми холодно взглянул на Лин Хаохао. Он не хотел, чтобы её внимание задерживалось на других мужчинах. Для неё должен существовать только он.
— Почему? Это же просто интервью! Я ведь всего лишь… — начала она, но осеклась, почувствовав, как его пальцы стиснули её запястье. Боль заставила её замолчать.
Опять злится. Но сегодня ей совсем не хотелось устраивать сцену перед другими.
— Ладно, не интервью — так не интервью, — бросила она, стараясь говорить спокойно. Хотя про себя уже решила, она возьмёт интервью, а он ничего не узнает.
Его ладонь медленно ослабила хватку. Он поднял чашку и сделал глоток кофе, будто стараясь унять раздражение. Последнее время Лин Хаохао всё чаще выводила его из равновесия. Похоже, она становилась для него всё важнее.
— Мицуми, — Михо, сидевшая по левую руку от него, не желая оставаться в тени, придвинулась ближе и положила нежные руки ему на плечи. Голос её зазвучал мягко, с нарочитой сладостью: — Я уже несколько дней в Китае, но до сих пор чувствую, что мой китайский звучит странно. Может, ты найдёшь время и научишь меня правильно говорить?
— Научить тебя китайскому? — он не убрал её руки, лишь чуть скосил взгляд в сторону Лин Хаохао, ожидая её реакции.
Как же раздражает! Лин Хао Хао с шумом выпила остатки молока, вскочила на ноги и широким шагом подошла к ним. Схватив обоих, резко отстранила друг от друга.
— Эй, что ты творишь?! — вспыхнула Михо, тоже поднявшись.
— Ничего особенного, — спокойно ответила Хаохао. — Просто в Китае есть старая пословица: «Чужого мужчину не трогай».
(На самом деле, в оригинале говорилось «Не заигрывай с женой друга», но, во-первых, подругами их не назовёшь, а во-вторых, откуда японке знать все тонкости китайской мудрости.)
— Мицуми — твой мужчина?! — глаза Михо расширились. Этого не могло быть! Симидзу Мицуми никогда не позволял никому называть себя чьим-то.
— Да, — с удовлетворением кивнула Лин Хаохао. — Радует, что у тебя хоть слух неплох. — И, глядя на потрясённое лицо соперницы, она вдруг ощутила сладкое чувство победы.
— Не может быть! — выдохнула Михо, глаза её округлились от удивления.
— Почему это не может? — вздёрнула подбородок Лин Хаохао, и, даже не пытаясь скрыть торжествующую усмешку, демонстративно ткнула пальцем в сидящего рядом Симидзу Мицуми.
— Вот это, — она указала на его густые, как ночная тьма, волосы. — И это, — на глаза, в которых всегда мерцала ледяная усмешка. — И вот это, — палец скользнул к его губам, к груди под расстёгнутым воротом рубашки, к сильным плечам. — Всё это — моё! Поняла? Моё!
Каждое слово звучало как вызов, как дерзкая декларация права собственности.
Михо шагнула ближе, не обращая внимания на дерзость соперницы. Её голос дрогнул, но глаза не отрывались от Мицуми:
— Мицуми… это правда? — она почти шептала. — Скажи, что это неправда…
Она не хотела слушать никого, кроме него. Только одно его слово могло разрушить или подтвердить её надежду.
— Хаохао права, — спокойно произнёс Симидзу Мицуми. Он даже не поднял глаз на стоящую перед ним красавицу, на её заплаканное, дрожащее от обиды лицо. — Я дал ей обещание. Я принадлежу ей.
Слова звучали тихо, почти равнодушно, но в них чувствовалась непоколебимая уверенность.
— Ты… — голос Михо дрогнул. Она не хотела верить, но именно он сказал это. без колебаний, без тени сомнения.
Он действительно… произнёс эти слова ради другой женщины.
А что же она? Разве он хоть раз видел её? Хоть раз подумал о ней?
— А я? — наконец выдохнула она, едва сдерживая слёзы. — Ты ведь знаешь, я всегда любила тебя. Двенадцать лет… и никогда не переставала.
Он кивнул едва заметно.
— Я знаю. Но что с того?
Простые слова, как холодный нож. Он не отрицал её любви, просто не принимал её.
— Я всегда думала, что стану твоей женой, — прошептала она. — Что войду в семью Симидзу. Твой отец, твоя мать… они тоже этого хотели. Поэтому я не боялась, не сомневалась. Я любила тебя всем, что у меня было.
Он медленно поднял взгляд, глаза холодные, как зимняя вода.
— Мой отец? Моя мать? — усмехнулся он. — Если они так хотят видеть тебя невесткой Симидзу, пусть сами тебя и женят.
Он откинулся на спинку стула, вновь подняв чашку кофе.
— Моя жена, — произнёс он тихо, — будет только одна. Хаохао.
Он никогда не давал Михо никаких обещаний, и теперь просто напомнил ей об этом.
Слёзы, словно устав от ожидания, легко скатились по её щекам. Она ведь знала, каким холодным он может быть. Знала, и всё же слова Симидзу Мицуми ударили прямо в сердце, острыми, беспощадными, как лёд.
Глаза Михо дрогнули, и вдруг она, не в силах больше сдерживаться, прикрыла лицо руками и почти вслепую выбежала из ресторана.
— Прости. Я пойду за ней, — коротко бросил Така́мия Ёити, встал и поспешил вслед за сестрой. Он понимал, сегодня Михо получила рану, что заживать будет долго.
Мгновенно в зале воцарилась тишина. Ни звука, ни шороха, только лёгкий звон чашек где-то вдали.
— Э-э… — начала было Хаохао, подняв голову, но, сказав всего два слова, осеклась. Она ощутила десятки взглядов, устремлённых прямо на их стол. Все, студенты, официанты, даже менеджер, смотрели только на них.
Ну всё… теперь точно не высидеть.
Она тяжело вздохнула, запрокинула голову и допила остатки молока до дна.
— Пойдём, — буркнула она и, не дожидаясь ответа, схватила Симидзу Мицуми за руку.
Тот спокойно позволил увлечь себя, пока она торопливо вела его к выходу.
Хаохао лишь думала об одном, как бы поскорее уйти отсюда, прежде чем весь ресторан начнёт шептаться за их спинами. Ей не хотелось быть сегодня цирковой обезьянкой для чужих глаз.
Банка кофе из автомата, бутылка молока из университетского супермаркета и два куриных бургера, вот и весь их обед. Скромный, но, по мнению Лин Хаохао, вполне душевный.
— На, держи, твой кофе, — сказала она и швырнула банку в сторону Симидзу Мицуми.
Тот бросил на неё взгляд, в котором читалось откровенное отвращение.
— Я не пью такую гадость. — В его голосе звенело холодное презрение. Кофе, который он пил, всегда был тщательно приготовлен, с точной пропорцией воды, зёрен и времени заваривания, настоящая церемония, а не эта жестяная пародия на вкус.
— Ну и что, — не сдалась Хаохао, садясь напротив. — Конечно, это не твой «особый сорт», но не будь таким придирчивым! Это же я впервые тебя угощаю. Хоть глоточек сделай, из вежливости.
Она смущённо усмехнулась. В их отношениях расходы всегда оплачивал он, рестораны, кафе, даже случайные перекусы. А теперь, наконец, настал её черёд отплатить добром… пусть и за самую дешёвую еду в мире.
— Нет, — коротко ответил Мицуми, и, не взглянув больше на банку, с ледяным спокойствием отбросил её на землю. Металл глухо звякнул о плитку. — Возвращаемся в ресторан.
Он не стал объяснять, просто взял её за руку и потянул к университетской столовой.
Позволить ей увести себя оттуда, было ошибкой, мелькнуло в его мыслях.
— Нет, не пойду! — она упрямо встала на цыпочки и ни на шаг не двинулась. Если обратно, она снова окажется в центре всеобщего внимания; в таких условиях и сама гора деликатесов не войдёт ей в горло.
— Дай мне хоть одно разумное объяснение, — слегка раздражённо произнёс он, щёлкая пальцами. Он любит её, но не потерпит капризов; сидеть на этой лужайке и обедать, худшая из возможных трат времени.
— Объяснение? Пожалуйста. — Как я должна есть, когда на меня пялятся сто пар глаз! — достаточно простое, но, по её мнению, исчерпывающее.
— Почему это невозможно? — удивился он.
Эх, она почти забыла, что мир вокруг Симидзу Мицуми живёт по своим законам.
— Ладно, ты можешь, а я — нет, — выдохнула она. — Если ты собираешься в ресторан, то я останусь здесь. У меня ни за что не выйдет вернуться.
Тёмные, миндалевидные глаза опустились; длинные ресницы закрыли взгляд. Он отступил шаг назад и прислонился к стволу дерева.
— Ты не пойдёшь? — Лин Хаохао удивлённо уставилась на него: только что он был непреклонен, и вдруг так легко уступил?
— Нет, — ответил Симидзу Мицуми. — На этот раз я могу поступиться. Но в следующий, не рассчитывай. Я согласен один раз, не больше. Пусть это будет моё снисхождение.
— Отлично! — её лицо озарилось радостью. — Пусть хоть раз будет так. А в следующий раз я, может, снова попрошу сводить меня в A-ресторан.
Она с удовлетворением открыла коробку с молоком и сделала большой глоток. Вкус, конечно, далёк от того, что ей подавали в ресторане, но терпимо, за последние дни её желудок привык к лучшему.
