Тем временем какой-то ребёнок вбежал в зал, визжа и носясь между столами. Охранники не решались одёрнуть, всё же чадо клиента. Аоки поспешила попросить сотрудников отеля принести сок и сладости.
Одна из дам с ярким макияжем бесцеремонно схватила часы с бриллиантовым безелем.
— Какие красивые. Сколько стоят? — она уже примеряла их. Речь была с характерным китайским акцентом, видимо, уроженка континента.
— Позвольте, я помогу, — Наоми торопливо забрала часы и осторожно надела их ей на запястье.
— Как вам? Ремешок из крокодила, подойдёт к любому образу.
— Так сколько же?
— С учётом налога — три миллиона сорок пять тысяч шестьсот йен.
— Вот это да! Так дорого, ужас! — женщина недовольно сморщилась, но руку убирать не спешила. Похоже, вещь ей приглянулась.
— Уважаемая, если позволите, я сниму…
— А скидки тут нет?
— Для держателей внешнеторговой карты — есть.
— Чэнь-сан! Купи мне это своей картой, а я тебе потом деньги верну.
— Можно, но тогда чек будет на моё имя. Мне это даже на руку, — рассмеялся председатель Чэнь, оборачиваясь.
— Тогда не берите. Я отменяю. Чэнь-сан, здесь слишком дорого, — фыркнула женщина.
— Акими-сан, вы же можете купить это, когда поедете домой, в Шанхай. Совсем не обязательно покупать в токийском универмаге, — заметила она.
— В Токио покупаешь, значит настоящее. В Китае и сертификаты подделывают, правда?
Наоми едва не улыбнулась, но поспешно вернула лицу спокойное выражение. Китайцы нарочно покупают даже китайские произведения искусства в Японии , чтобы не переживать, что их обманут.
С трудом удалось уговорить женщину снять часы. Та ещё долго оглядывалась на них с сожалением.
Тем временем покупки хуацяо продолжались без остановки. Некоторые платили наличными, и импровизированный расчётный столик, поставленный за ширмой, работал без передышки. Одного беглого взгляда хватало, чтобы увидеть: там лежали стопки купюр на сотни ман.
Председатель Чэнь, довольный тем, как щедро проявил себя перед соплеменниками, тут же подарил супруге бриллиантовое колье за три миллиона йен. Вот почему внешнеторговый отдел может тратить огромные суммы на приёмы, всё окупается.
Деловая встреча длилась около двух часов и завершилась с большим успехом. Сколько же всего удалось продать? Найто, раскрасневшийся от возбуждения, провожал каждого клиента низким, почти девяностоградусным поклоном.
Когда шум стих, все разом выдохнули с облегчением. Заказали кофе по рум-сервису и устроились на диванах.
— Полный успех. План в двадцать миллионов мы точно перевыполнили. Вот это начальник, — улыбаясь, подхватил Аоки.
— Да? А я-то рассчитывал тайком дотянуть и до тридцати, — Найто самодовольно откинулся на диван и слишком пышно скрестил не такие уж длинные ноги. — Но всё равно: когда торговля растёт благодаря доверию клиентов, внешторг окупает себя. Все усилия были не зря. Я, между прочим, во время китайского Нового года целую неделю сидел с собакой председателя Чэня. У него в квартире.
— Мы знаем. Золотистый ретривер?
— Комната потом была вся в шерсти. Жена ворчала, что ей пришлось убираться после него без конца.
— Но такие жертвы того стоят.
— Конечно. В конечном счёте важнее всего искренность. Мы для клиентов и дворецкие, и консьержи.
Подчинённые серьёзно закивали. Наоми тоже поддержала кивком. Работая во внешторговом отделе, поневоле научишься такому актёрству.
После десятиминутного перерыва началась уборка. Найто проверял наличность, Аоки — чеки по картам, укладывая всё в чемодан-сейф. Наоми и остальные протирали товары, за которые отвечали. Вещи слишком дорогие, чтобы на них остались отпечатки пальцев, их положено вытирать сразу же.
Один за другим они осматривали предметы, проверяли, нет ли царапин, и складывали в кейсы. И вдруг, когда оставалось очень мало, Наоми побледнела: один футляр оставался пустым.
Она огляделась, надеясь, что ошиблась. Заглянула под стол. Ничего. Пальцы задрожали. Одних часов не хватало.
— Ода-сан, что-то случилось? — спросил Аоки.
— Часы… одни часы пропали.
— Как это — пропали?
— Их нет. Patek Philippe, розовое золото…
Стоило произнести название, и она вспомнила: именно эти часы спрашивала та женщина. Кажется, её звали Акими.
— Что? Посмотри ещё раз! — Наито, услышав их разговор, побледнел и рванул к ним.
— Я искала. Их нигде нет.
— Может, ошиблась? Может, их вообще не было в сегодняшнем ассортименте?
— Нет. Они были. Я показывала их клиентке. Циферблат с бриллиантами, коричневый кожаный ремешок.
— То есть они исчезли? — у Найто сорвался голос. — Так, все! Проверяйте соседние столы, вдруг куда-то затерялись!
Все бросились искать. Даже охранник подключился. Найто перевернул подушки на диване, проверяя, не застряли ли часы где-нибудь в щели.
Минут через десять стало ясно, что искать больше негде. Все стояли посреди комнаты, оцепенев.
— Простите, но я вынужден проверить ваши вещи. Всё-таки речь о товаре за три миллиона. Я никого не подозреваю, возможно, кто-то случайно закинул их в сумку или кто-то решил пошутить, — сказал Найто тяжёлым голосом.
Сотрудники мгновенно схватили свои сумки и наперебой выкладывали содержимое на стол. Охранники тоже первыми предъявили свои вещи, и подчинённые последовали примеру. Никто не хотел, чтобы на него пало хоть тень подозрения.
Разумеется, ничего не нашли. Среди них не было людей, способных на такое.
— Ода-кун, какие есть версии? — мрачно спросил Найто. — Они же не могли раствориться. Где они?
Наоми запнулась. Доказательств ноль, но оставалось только одно объяснение: клиент украл. Она осторожно озвучила это.
— Возможно… кто-то из гостей случайно унес их с собой…
— Хотелось бы не думать об этом, но… — Найто поморщился. — Среди гостей были не только руководители китайской ассоциации. Были и те, кто выглядел не к месту. Как я мог…
— А камеры здесь есть? — подала голос Аоки.
Все подняли глаза к потолку.
— Нет. В лифтах и коридорах — да. Но в банкетных и гостевых комнатах камеры были бы проблемой, — ответил кто-то.
— Отлично… Большая часть прибыли за сегодня улетела к чертям. Что я скажу начальству…
— Найти… У меня нет доказательств, но была одна женщина, которая держала пропавшие часы в руках. Им они явно понравились, но, узнав цену, она отказалась, — тихо сказала Наоми.
— И? Ты видела, как она их украла? — холодно спросил Найто.
— Нет… но…
— Кто она?
— Её звали Акими-сан. Председатель Чэнь так обращался к ней.
— Принесите гостевую книгу.
Мужчина побежал и принёс тетрадь. Все склонились над открытой страницей.
— Вот она. Ли Чжу Мэй, Тосима-ку, Икэбукуро-хонсё, — прочитал Найто. Он поднял глаза на Наоми. — Скажи прямо: какое впечатление она произвела?
— Одетая прилично, но… не тот тип клиента, которому мы выдаём нашу внешторговую карту.
— Это что значит?
— То есть… безвкусная. Непорядочная дама, — сказала Наоми. С каждой минутой та женщина всё больше казалась ей подозрительной.
— Понятно. Но доказательств у нас нет…
— Давайте хотя бы заявление о пропаже подадим. Вдруг страховка покроет, — предложил Аоки.
— Нет. Без доказательств полиция не примет. Так уже было. Товар для клиента исчез в служебном помещении, подозревали курьера, но раз это было внутри магазина и доказательств не нашлось, полиция даже слушать не стала. В итоге мы только проглотили обиду, — вздохнул Найто, скрестив руки.
— Простите. Я недоглядела, — Наоми склонила голову. Пальцы всё ещё дрожали. Сумма слишком большая, у неё кружилась голова.
— Нет. Это моя вина. Я распределил вас так, что на одну пару — один сотрудник. Без охранника тут невозможно уследить даже за мелким воровством.
— Я сообщу в отель. Вдруг они найдут… — сказала Аоки.
— Тогда прошу. Ода-кун, сходи, пожалуйста, в полицию и подай заявление о пропаже. Это нужно для налоговой отчётности компании, да и… вдруг часы всплывут в ломбарде. Там ведь, кажется, был серийный номер?
— Да, был. Если найдут, можно будет установить.
На исчезнувших часах действительно была выбита индивидуальная маркировка.
Поэтому, если их обнаружат, отговорки вроде «я купил их в другом месте» не пройдут.
— Что насчёт председателя Чэня? Стоит поставить его в известность? — спросил Аоки.
Найто на мгновение задумался и покачал головой:
— Не надо. Он только решит, что мы подозреваем его людей, и обидится. Лишний раз злить господина Чэня ни к чему. Он тратит у нас около восьми миллионов йен в год. А вся китайская ассоциация, почти сто миллионов. Потерять таких клиентов страшнее всего.
Сотрудники отдела опустили головы, глотая досаду.
Наоми, всё ещё потрясённая, снова вспомнила лицо той женщины.
Если это она украла часы, простить ей было бы невозможно. Она не выносила мысли о том, что человек, совершивший подлость, может безнаказанно жить дальше, словно ничего не случилось, такое выводило её из себя сильнее всего.
Смутное чувство тоски только росло. Её сердце и так разрывалось из-за истории с домашним насилием, от которого страдала Канако, а тут и на неё саму свалилась неприятность…
Сотрудники внешнеторгового отдела разъехались от гостиницы по домам, а Наоми направилась прямо в участок Синдзюку. На ресепшене полицейского управления она обратилась к пожилому добродушному полицейскому, тот, узнав о стоимости пропажи, посоветовал не ограничиваться заявлением о потере, а сходить и в уголовный отдел. Наоми уже почти успокоилась, «какие они всё-таки внимательные», но в уголовном её встретил хмурый дядька, буркнувший, что все сотрудники заняты, и велевший прийти после шести вечера.
Наоми собиралась ехать к Канако, чтобы продолжить разговор, но так вышло, что план сорвался.
Она написала Канако письмо:
Сегодня задерживаюсь. Прости, не смогу прийти. Завтра зайду. Если что-то случится — звони в любое время.
Ответ пришёл лишь через полчаса:
Спасибо за вчера. Прости, что заставила переживать. Со мной всё нормально. Опухоль на лице почти сошла.
Наоми почувствовала, как сжалось сердце.
Написать такое короткое сообщение никак не могло занять тридцать минут. Канако наверняка долго мучилась, выбирая слова, начинала писать, стирала, писала снова, лишь бы не вызвать у Наоми лишнего беспокойства.
В тот вечер Наоми смогла съесть только один рисовый шарик, купленный в конбини.
Комок стоял в горле, настроение было тяжёлым, и аппетит исчез полностью.
