«А что делает Лу Цяньцяо сейчас?» — Синь Мэй чуть приподняла шёлковое покрывало и прильнула к окошку, глядя на проплывающие белые облака.
В памяти всплыл его образ на высокой площадке, где он, выпрямившись, свистом рассекал воздух тяжёлым кнутом. В этом движении не было ни стремления к славе, ни к почестям. Только сила и отрешённое величие. Ей хотелось снова увидеть его, и слова для этого были не нужны.
«Лу Цяньцяо, облачился ли ты в дурацкий алый наряд жениха? Повязал ли себе на грудь красный цветок, дожидаясь меня? Ты рад этому? Или, как всегда, скривишь губы в холодной усмешке?»
Ей даже нравилось гадать: воображать его лицо, предугадывать слова. В этот миг она впервые по-настоящему ощутила себя невестой.
Когда кортеж достиг усыпальницы, это ощущение мгновенно рассеялось.
Окутывавшая гробницу туманная завеса исчезла без следа. На дороге валялись увядшие цветы, перемешанные с землёй. Видно было, что никто давно не приводил место в порядок.
Чиновники переглянулись, тихо обсудили, и один из них с явной неохотой подошёл к паланкину:
— Го… госпожа, впереди нет брачной колесницы генерала. Это… весьма странно.
Синь Мэй подумала и кивнула:
— Тогда пройдём ещё немного вперёд.
Выбора у них не было.
Процессия углубилась в сердце усыпальницы. По обочинам попадались обветшалые храмы, зелёные горы и ручьи оставались прежними, но в воздухе чувствовалась тяжесть, повсюду царил беспорядок и тлен. Лишь заросли цветущих деревьев стояли в тишине, тогда как ни единого из когда-то галдящих мелких демонов больше не было видно.
Остановились они у дома Лу Цяньцяо. Постучали, долго ждали, но в ответ — тишина. Решили взломать дверь. Вскоре один из слуг выскочил наружу в полном смятении:
— В доме пусто! Всё вверх дном! Генерала нет!
Сердце Синь Мэй болезненно сжалось, будто в морозный день на неё вылили ведро ледяной воды. Она невольно поёжилась.
Чиновники метались, споря друг с другом, и в конце концов один из них, виновато кланяясь, произнёс:
— Госпожа, придётся пока остаться здесь. Мы немедленно пошлём людей обыскать всю усыпальницу.
Подобное не случалось прежде. Свиток с императорской печатью уже доставлен, а генерал, как водится, и пальцем не пошевелил, не то что встретил. Стоят они тут, словно посмешище.
Ну да, бурная жизнь не нуждается в объяснениях.
Правда, отказался он не только от воли Императора, а ещё и, по сути, опозорил собственную супругу. Бедняжка, только что вышла замуж и уже оказалась в такой нелепой беде… Стоп. А что это? Эта девушка сама выходит из паланкина?!
Синь Мэй неторопливо ступила на землю, сорвала с головы пышное покрывало и, небрежно откинув его, пошла вперёд.
Перепуганные чиновники бросились преграждать путь:
— Го… госпожа! Невесте нельзя вот так бродить!
Она была не в духе и спорить не стала, лишь подняла сжатый кулачок и показала им:
— Смотрите внимательно. Это — кулак.
Они озадаченно уставились на её маленькую, белую руку. Да, кулак и впрямь красивый… И что дальше?
Тогда она ткнула пальцем в росшую рядом грушевую ветвь, толстую, с обхват человеческой руки:
— А это — дерево.
Чиновники застыли. И?..
В следующую секунду её красивый кулак обрушился на грушу толщиной с блюдце. С сухим треском несчастное дерево повалилось набок, словно заплакав от обиды.
Все присутствующие дружно отпрянули на три шага назад, вытянулись в почтительном молчании и, дрожа, расступились, освобождая ей широкую дорогу, будто провожали в последний путь кого-то грозного.
Синь Мэй и сама толком не знала, куда идёт, и лишь шагала вперёд медленно, прямо и упрямо.
В голове раз за разом всплывали воспоминания о встречах с Лу Цяньцяо. Она никак не могла понять. Неужели он всё это время лишь ненавидел её? Настолько ненавидел, что даже ночью вычистил всю усыпальницу и не оставил ей ни клочка бумаги?
Когда-то она считала усыпальницу мерзким местом, ведь тогда её здесь держали взаперти.
Позже оно стало казаться ей прекрасным, потому что здесь был Лу Цяньцяо.
А теперь цветы всё так же пышно расцветали, ручьи бежали всё так же светло, но она вновь ощутила глубокую ненависть к этому месту. Вместе с ненавистью ещё и недоумение, горечь, обиду.
Вдруг её шаги замерли.
Перед ней тянулся бескрайний белёсый лес абрикосовых цветов и тот самый знакомый высокий помост. Синь Мэй подняла глаза, словно надеясь увидеть там Лу Цяньцяо, что, как прежде, взмахивает тяжёлым кнутом.
Цветы сыпались ей на плечи и рукава, и несколько тяжёлых жемчужин, украшавших причёску, скатились вниз, разлетевшись по земле, точно слёзы.
Пора возвращаться. Пора отказаться от глупых грёз. Лу Цяньцяо на самом деле всегда её ненавидел.
Да… следовало уйти.
…
К чёрту уходить!
Синь Мэй со злостью сорвала с себя свадебное платье.
Где Лу Цяньцяо?! Где этот подлец прячется?! Она вытащит его, размажет о землю, сломает в лепёшку! Девушка с силой пнула попавшийся под ногу кирпич, и тот, словно стрела, метнулся вглубь цветущего леса. Тут же оттуда донёсся сдавленный стон.
Синь Мэй рванулась вперёд и, просунув руку в густые ветви, выволокла оттуда за волосы жалкую фигуру.
— Ты?!
— Ай, больно же!
Оба закричали в один голос. Синь Мэй уставилась на мужчину, которого держала за волосы в неудобном положении.
Это был Сы Лань.
Он тоже явно не ожидал её увидеть, и на лице его сменилось множество выражений, пока в глазах не проступила тень жалости.
— Отпусти! — дёрнулся он, но вырваться не смог, и тут же крикнул раздражённо: — Генерал никогда не женится на тебе! Брось надежды! Возвращайся! Он обязательно заставит Императора отменить эту свадьбу!
Синь Мэй взорвалась:
— Где он?!
Сы Лань нахмурился:
— Не скажу! Хоть убей — не скажу! Всё равно уходи! Не только генерал, даже я не позволю вам пожениться. Вы не пара!
Синь Мэй внимательно, даже слишком серьёзно уставилась на него, и вдруг будто прозрела:
— Ах вот оно что! Ты влюблён в него! Ты видишь во мне соперницу?!
Сы Лань едва не захлебнулся собственной яростью:
— Чушь собачья!
Она спокойно прикинула его лицо ладонью и предупредила:
— Если не скажешь правду, выбью тебе все зубы.
«Генерал, ради вас, — со слезами подумал Сы Лань, — я выдержу любые пытки! Даже пощёчину от любимой вами девушки!»
Её рука уже занеслась, но не успела коснуться его щеки, как за спиной прозвучал глухой, холодный голос:
— Синь Мэй.
Она вздрогнула, недоверчиво обернулась… и застыла.
Тот самый Лу Цяньцяо, которого все тщетно разыскивали, стоял здесь же, среди абрикосового леса, спокойно глядя на неё.
Его некогда тёмные глаза теперь полыхали кроваво-красным светом.
