Когда рассудок немного прояснился, он понял, что всё ведь легко объясняется. Она вышла в сад не назло, не в упрёк ему. Это было инстинктивное, почти детское стремление защитить дом.
Она — всего лишь маленькая небесная травиночка. Перед лицом его гнева её сущность трепетала, как кролик перед хищником.
Лю Шуан дрожала, не могла даже произнести слова, сжав зубы от ужаса.
Янь Чаошэн опустил глаза. Он обернулся и вышел, откинув рукав.
Как только он покинул покои, тепло вернулось в комнату. Лишённые чувств руки девушки начали понемногу двигаться. Она посмотрела на своё отражение в воде. На её шее не осталось ни следа от прежней раны. Кожа там вновь стала белой и гладкой.
Тем не менее она знала, что настоящая рана осталась глубже, где-то под третьим ребром… в сердце.
Лю Шуан сама смыла остатки мрачной энергии и переоделась. Она уже думала, что Янь Чаошэн ушёл, но, выйдя, увидела, что он всё ещё здесь.
Он стоял у окна. У того самого, из которого она любила смотреть на сад. С его ладони потоком лилась духовная сила, пронизывая пространство за окном.
Лю Шуан затаила дыхание. Её пальцы сжались. И вдруг, у неё на глазах, мир за окном изменился: почерневшие стебли вновь покрылись зеленью, финиковое дерево выпрямилось и распустило алые цветы, похожие на языки пламени. Даже мрак ночи не мог скрыть эту красоту.
Лампы вновь загорелись мягким светом. Над всем садом простёрся прозрачный, прочный щит.
Её двор вернулся. Нет, теперь даже самая яростная буря не смогла бы его разрушить.
Она в растерянности посмотрела на Янь Чаошэна.
Он уже лежал на её ложе, не снимая тёмного одеяния. Его бледная кожа контрастировала с тенью, обрамлявшей его лицо. Всё тот же холодный, отрешённый облик.
Он открыл глаза, заметив её взгляд, и сказал:
— Насмотрелась? Иди спать. В следующий раз, если ещё раз побежишь ночью под дождь мира духов, лучше сразу в Цяньжэньтань (Пруд Тысячи Лезвий) прыгни.
Она осталась стоять на месте. Губы её дрожали. Потом она тихо сказала:
— Муж мой… если ты меня не любишь, не нужно делать этого ради меня. Ты ведь знаешь, я не такая проницательная, как господин Су Лунь. Я не умею читать сердца людей.
Он насмешливо усмехнулся и одним движением рукава, притянул её к себе, прижав к груди:
— Видно, заняться тебе нечем, раз накручиваешь себе всякое. — Его голос был резким. — Не знаю, кто тебе рассказал про Ми Чу, но запомни: даже если бы я и пал так низко, то уж точно не стал бы претендовать на чужую женщину.
Лю Шуан долго вслушивалась, прежде чем поняла. Он, пусть и криво, но объяснился.
Сердце её заколотилось, и она, затаив дыхание, прошептала:
— Тогда зачем ты привёл её обратно? И почему сделал Сянцзэ запретным местом?
Он фыркнул, повернул её лицо к себе и уложил на себя.
— Когда я нашёл её, она уже прыгнула в Зеркало Перехода. Оно ведёт в мир смертных. Если бы я не вытащил её тогда, её душа давно бы рассеялась. А её отец… был мне благодетелем. Я поклялся, что однажды, если поднимусь высоко, обязательно помогу ей.
Он помолчал, а затем добавил:
— Она не хочет возвращаться в Небесный мир, но и держать её здесь вечно я не собираюсь. Когда её душа восстановится, она уйдёт.
Если день прошёл, словно кошмар, то эта ночь напоминала чудесный сон.
Её сердце и тело отозвались на тепло и близость быстрее, чем сознание могло осознать. Она прижалась к Янь Чаошэну, обняла его узкую талию, а в её глазах, отражающих мягкий свет хрустальных ламп, мерцали звёзды.
Он закрыл ей глаза ладонью и холодно сказал:
— Убереги взгляд. За сегодняшний дождь я с тобой ещё не рассчитался.
Несмотря на его тон, ей было тепло и, главное, не страшно.
Тогда Лю Шуан ещё не до конца понимала, что любить — это как жить и умирать заново, как радость, что оборачивается болью. Все её чувства теперь были связаны с ним: и радость, и тревога, и страх, и упование. Полюбишь достойного человека — получаешь покой. Полюбишь жестокого — готовься к мукам.
Камень, что давил на грудь, словно наконец сорвался и исчез.
От усталости, вызванной проникновением мрачной энергии, она даже не могла отстранить его руку, чтобы взглянуть на выражение его лица, что скрывалось под ледяным голосом.
Сон начинал затягивать, сознание тускнело. Вдруг раздался звук быстрых и торопливых шагов в галерее.
Кто-то постучал в раму за окном.
— Повелитель, госпожа всё ещё в боли, даже после снежного лотоса! Прошу, спасите её!
Полусонная Лю Шуан не сразу поняла, сон это или реальность. Она машинально сжала ладонь, цепляясь за край одежды Янь Чаошэна.
Над её головой раздался тихий, почти насмешливый смешок.
— Где стража? — произнёс он ледяным голосом. — С каких пор в мои покои позволено врываться кому угодно?
Снаружи бледная, как смерть, Сяо Цю не смогла даже ответить. В ту же минуту один из стражей увёл её прочь.
