— Ты так уверена, что владыка позволит тебе выступить? — не сдержался Бай Юйсяо.
— Разрешения от отца не нужно, — спокойно ответила Лю Шуан. — Когда Кунсан на краю гибели, держаться за последние крохи власти — пустое упрямство. Если мы не объединимся, чтобы остановить Фэн Фумина, он сметёт восемь миров.
Её взгляд был тихим, но за этой тишиной скрывалась холодная решимость:
— Следующая владыка Кунсана — я.
Бай Юйсяо чуть заметно вздрогнул.
Не обращая на него внимания, Лю Шуан подняла в руки лампу душ. Незаметно во дворе поднялся ветер. Прошло три года, и она больше не могла поддерживать её свет.
Бай Юйсяо внимательно следил, опасаясь, что она не решится погасить лампу ради того, кого больше нет.
— В древности о лампе душ слагали легенды, — тихо проговорила она. — Но на деле толку от неё нет. Даже демонический бог не смог с её помощью воскресить жену. За десятки тысяч лет она не вернула к жизни ни одной души.
Бай Юйсяо промолчал.
Она вглядывалась в дрожащий огонёк. Этот слабый свет не раз внушал ей надежду, что Янь Чаошэн всё же сможет вернуться. Это была лишь иллюзия, и пора её разрушить.
Пальцы девушки провели по холодному стеклу, и ледяная голубая сила бессмертной, словно мороз, постепенно задушила крошечное пламя.
Бай Юйсяо видел, как она, погружённая в себя, сидела у окна, и невольно вспомнил, какой беззаботной Лю Шуан была в юности. Лёгкая тень грусти легла на его сердце:
— Пойдём. Ты же собиралась помочь Цзимо Шао Ю. Я пойду с тобой.
Он думал, что будь жив его старший брат, тот поступил бы так же. Он встал бы рядом с ней ради Кунсана. Брата нет, но теперь есть он.
Лю Шуан опустила лампу душ. Три года она не расставалась с ней ни на миг, а теперь, оставив, почувствовала пустоту и непривычную лёгкость. Сжав губы, она, выходя из дворца, вернула себе спокойную улыбку, и каждый встречный склонялся ей в поклоне.
Когда Чишуй Чун узнал, что дочь отправляется в Куньлунь, его лицо потемнело от ярости. Увидев её в ослепительно-белых доспехах, он громким голосом обрушился на неё:
— Чишуй Лю Шуан! Ты признаёшь ещё во мне отца и владыку? А ты, Бай Юйсяо, зачем поддакиваешь её безрассудству?!
Сидя верхом на небесной птице, Лю Шуан ответила:
— Владыка, падёт Куньлунь — падёт и Кунсан. Судьбы наши связаны, и вам не стоит упорствовать.
— Что делать — я решу сам. Не нуждаюсь в твоих наставлениях! — холодно бросил Чишуй Чун. — Если попробуешь вывести войска сегодня — пожалеешь!
Но она и вправду могла. В мире смертных для этого нужны военные печати, в мире бессмертных же всё решает врождённая кровь. Она — прямой потомок рода Чишуй, и её слово по праву было приказом, который никто не смел оспаривать.
— Ваш расчёт прост: пока две стороны грызутся, вы дождётесь выгоды, — сказала она. — Но вы забываете, что под рухнувшим гнездом не уцелеет ни одно яйцо. То, чего прежний Небесный владыка не добился за десятки тысяч лет — объединить мир бессмертных и истребить клан демонов, — Фэн Фумин сделал за считанные годы. Неужели вы думаете, он не понимает ваших замыслов? Он ждёт, когда вы останетесь в стороне, но он не дурак.
Лю Шуан выдержала паузу и, встретив его гневный взгляд, добавила:
— Он решился на это лишь по одной причине. В восьми мирах уже нет ему равных. Ни вы, ни Шао Ю, ни мы все вместе не сможем его одолеть.
Взгляд Чишуй Чуна дрогнул, но он упрямо не хотел верить.
Каждое её слово било в цель. Да, ходили слухи, что за эти годы сила Фэн Фумина выросла до ужасающих пределов, но в глазах владыки он оставался лишь юнцом, а сам владыка был старше и опытнее на десятки тысяч лет. Как он мог признать, что не справится с ним?
— Замолчи!
Он был уверен, что стоит доказать, что он всё ещё владыка Кунсана, и никто не уйдёт без его воли.
Вспыхнув в воздух, Чишуй Чун сложил печать и направил её на дочь. Он не желал причинить вред, лишь остановить.
Бай Юйсяо не ожидал такого и крикнул:
— Лю Шуан!
Она не отводила взгляда. Более того, именно этого мгновения она и ждала. Подняв руку, девушка встретила печать отца. В воздухе столкнулись два сияния: ослепительное золото и ледяное голубое перо.
Ученики Кунсана застыли в ужасе.
Когда свет рассеялся, владыка, схватившись за грудь, рухнул вниз, потрясённо глядя на дочь. А та, сидя на спине небесной птицы, осталась невредимой.
Она посмотрела на него долгим взглядом и, наконец, отдала приказ:
— Выступаем.
