Лю Шуан не вышла навстречу Чан Хуань, ведь для неё было достаточно знать, что всё, что она по-настоящему ценит, остаётся нетронутым, а сама Чан Хуань жива и в добром здравии. От этого в её сердце уже возникало чувство тихой радости.
Даже если бы они встретились вновь, Чан Хуань всё равно её не узнала бы. Не будет больше, как прежде ради маленькой бессмертной травинки, переодеваться в облик обычной смертной.
Всё в этом мире, рано или поздно, всё равно незаметно меняется.
Перед вратами мира духов оказался прикован человек, за его спиной бессильно повисли крылья. Приглядевшись, Лю Шуан различила знакомый облик. Это была Цунся.
Позади неё стояла каменная стела, на которой были начертаны строки, разоблачающие её трёхлетний обман по отношению к обитателям мира демонов.
В том числе и все заслуги Лю Шуан, когда она спасала маленьких демонических существ, оказались приписаны Цунся. Янь Чаошэн не подверг её никаким пыткам, но лишил того, что ей не принадлежало, и это оказалось для избалованной, привыкшей к изысканности бабочки мучительнее всякой кары.
Теперь то, каким образом демоны будут смотреть на Цунся, уже не зависело ни от неё, ни от кого другого.
Взгляд Лю Шуан лишь скользнул по этой надписи. Теперь стало ясно, почему, вернувшись, Янь Чаошэн сменил и демонов, и призванных служанок из мира духов. Он хотел, чтобы Лю Шуан не догадалась по изменившемуся отношению окружающих о том, что было сделано.
Он был уверен, что сумеет удержать её, и, когда вернётся из похода, возможно, вся Поднебесная предстанет уже в ином облике.
Зачем Ян Чаошэн предпринимает столь избыточные шаги?
В глазах Лю Шуан всё это выглядело ненужным и совершенно второстепенным.
Она подошла к бабочке-демонице. Цунся распахнула глаза.
— Ты… ты… Что, сумела разорвать печать связывания духа? Ты хочешь убить меня? — с дрожью спросила Цунся.
Изначально Янь Чаошэн и оставил её на усмотрение Лю Шуан. Она страшно боялась смерти и потому теперь без конца извинялась:
— Это всё из-за моей тщеславности, я вовсе не собиралась умышленно причинить тебе вред.
Лю Шуан невольно рассмеялась, в её голосе слышалась лёгкая досада:
— Не стану я тебя убивать.
Ей и впрямь не хотелось больше обращать на неё внимание. Она прошла мимо. И хотя Цунся совершила немало ошибок, всё же, ведомая тщеславием, она действительно принесла миру демонов определённую пользу.
Лю Шуан не собиралась искать Янь Чаошэна или Фэн Фумина. Кто бы из них в итоге ни одержал верх, результат всё равно сводился к одному — не хватало лишь сердца Хуэйлин.
Бессмертная сила демонического бога, спустя десятки тысяч лет, превратилась в сердце младенца из рода бессмертных.
Так выпала ей необычайная судьба — возможность ещё раз начать сначала. И раз история зародилась здесь, завершиться она должна была также здесь.
Демонический бог даровал Лю Шуан величайшую драгоценность, повелев охранять горы и реки, чтобы они остались нетронутыми.
Когда-то, ещё в неведении, она собрала всю свою силу и создала небольшой райский мирок, но в конце концов Янь Чаошэн с помощью Зеркала Перехода заключил его, сжёг и вобрал в себя.
Правда же уже открылась ей. В прошлой жизни Янь Чаошэн всё же не смог позволить ей умереть. Его сердце дрогнуло. Он пытался уничтожить Цанлань, чтобы сохранить её жизнь, но не знал, что в душе Лю Шуан Цанлань значил больше, чем она сама.
Когда она летела в сторону Куньлуня, повсюду расцветала весна. Сияние дня было ослепительным, тёплое солнце заливало землю. Молодые жеребята мчались сквозь леса, а голоса людей, крики и смех сливались в весёлый многоголосый хор.
Эта живая картина наполнила её сердце спокойствием и мягкостью.
В памяти всплыл шумный и светлый праздник фонарей. Народ давно уже был забыт бессмертными, смертные лишились небесного покровительства и изо дня в день теряли веру. Духовные жилы истощались, и упадок становился неизбежным.
Испытание было предопределено. Каждый должен исполнять свой долг, лишь когда восемь сторон света вновь обретут согласие, наступит наилучший исход.
И вдруг Лю Шуан поняла, что больше не ненавидит Янь Чаошэна.
Пути их различны, но цель одна. В сравнении с судьбой всего мира мелкие обиды теряли значение. У каждого есть предназначение. Она сама взирала с небес на бренный мир, а Янь Чаошэн должен был вести народ демонов, чтобы разорвать путы.
И Шао Ю, и Фэн Фумин, и даже Цзи Сяньхань — все они ради своих народов должны были плести собственные замыслы.
