Цзун Цинлин, переполненный яростью, говорил уже, не выбирая слов, руки его при этом заметно дрожали.
Цзун Ин обернулась к телефону, валявшемуся на полу. Экран ещё пару секунд мигал, словно боролся за жизнь, и окончательно погас. Она пропустила звонок Шэн Цинжана.
Подняв голову, она, сдерживая голос, сказала:
— Можно объясняться спокойно. Зачем кидать телефон?
Её упрёк лишь сильнее раззадорил Цзун Цинлина. Он сжал зубы и замахнулся, собираясь ударить её по лицу.
Едва его ладонь коснулась воздуха у её виска, Цзун Ин внезапно перехватила его руку. Она сжала запястье изо всех сил, отражая эту безрассудную вспышку. Глядя ему прямо в глаза и сжав губы, она произнесла сквозь зубы:
— Тот, кто не виноват, не страшится чужих догадок. Если твоя совесть чиста, то чего бояться слухов? И зачем доводить себя до такой злости?
Её дыхание сбилось, мышцы лица напряглись, в голосе прорезалась острая колкость:
— Дело моей матери… Ты тогда и пальцем не пошевелил, даже не пытался разобраться, сразу объявил это самоубийством. Так вот, теперь уж точно не твоё дело. Захочу ли я искать правду, как буду искать — решу сама. К тебе это не имеет никакого отношения.
Выдохнув последние слова, она рывком оттолкнула его руку и шагнула к стене. Цзун Ин подняла с пола разбитый телефон. Она долго и безуспешно держала палец на кнопке питания, надеясь оживить его, но аппарат не подавал признаков жизни. Металл и стекло остыли, и всё же она спрятала мёртвый телефон в карман и стремительно вышла к ступеням.
С детства Цзун Ин отличалась молчаливым терпением. Узнав о гибели матери, от неё не было ни плача, ни истерики, и потому её нынешняя жёсткость и непривычная прямота застали Цзун Цинлина врасплох. Удивление быстро сменилось новой волной ярости. Он резко крикнул, разворачиваясь вслед:
— Стой, я сказал!
Она остановилась лишь на пару секунд, слегка повернула голову в темноте и бросила коротко:
— Береги себя.
Цзун Ин, не замедлив, вышла за ворота.
Сначала борьба за акции, затем скандал с подделкой данных Синьси шаталась, словно под ураганом. В этом положении слова «береги себя», сказанные Цзун Ин, были для Цзун Цинлина последней возможной добротой.
Она уже продала все свои акции и с Синьси теперь ничего её не связывало. А с текущей ссорой в этом доме всё окончательно перечёркнуто. Вряд ли им суждено снова пересечься.
По дороге проезжали машины, полные возвращающихся домой людей. Она шла одна, и свет фонарей лениво освещал лишь шаги вперёд, оставляя за спиной сплошную темноту.
Выйдя за ворота, она подумала: «Неужели это и есть окончательный разрыв?»
Цзун Ин остановилась на узкой и тихой улочке виллы. Машины сновали мимо, одна за другой, их огни тянулись вдалеке, а за горизонтом светились тысячи чужих окон. Всё это казалось к ней не имеющим никакого отношения.
Цзун Ин тяжело вздохнула. Она хотела позвонить, но телефон был разбит. Вернуться в квартиру было трудно, а из виллы не поймать такси. Она шла всё дальше и дальше, усталость обволакивала тело, шаги становились тяжелее, голод и прохладный осенний ветер были единственными спутниками.
Наконец, она присела у обочины.
Сирена скорой помощи с протяжным воем пронеслась по главной дороге. На другой стороне улицы кое-где тускло светились лавки; на площади неподалёку люди танцевали под музыку; прохожие медленно прогуливались в тёмном воздухе. Даже какой-то любопытный ребёнок, заметив её сидящей на земле, задрал голову и спросил взрослого:
— Тётя там сидит странно… Она что, нищенка?
Взрослый строго осадил:
— Сяо Нин, не болтай ерунды!
Минут через десять перед ней с визгом затормозило такси. Едва машина остановилась, пассажирская дверь распахнулась, и Шэн Цинжан поспешно выскочил наружу. Он наклонился и спросил:
— Госпожа Цзун, что случилось?
Она подняла голову. Свет фонаря освещал лишь половину его лица, но по выражению глаз она сразу увидела его тревогу и растерянность.
Неожиданно для самой себя она ощутила спокойствие, голос её тоже стал мягче:
— Как ты меня нашёл?
Он вынул телефон и торопливо заговорил:
— Я увидел, что дома тебя нет, и открыл приложение, чтобы проверить местоположение. Потом звонил, услышал в трубке пару фраз ссоры, и звонок вдруг оборвался. Я перепугался… — он резко осёкся и снова спросил: — Ты в порядке? Тебе не стало плохо?
Цзун Ин не слишком прислушивалась к его объяснениям, но, видя, как он сбивчиво говорит, ощутила, что в этой ночи наконец появилось что-то человеческое, и оттого растерянность с тоской отступили.
Она облегчённо выдохнула, и на её обычно холодном лице вспыхнула редкая, едва заметная, но искренняя улыбка.
— Всё хорошо, — сказала она. — Со мной всё в порядке.
Шэн Цинжан шумно перевёл дух. Она протянула ему руку:
— Ты ел? Пойдём поужинаем.
Он сжал пальцы в кулак, тут же разжал и крепко взял её за ладонь, помогая ей подняться:
— Хорошо.
Они снова сели в такси и поехали в ресторан, где ещё горел свет.
Поздней ночью только еда оставалась горячей и одинаково приветливой для любого посетителя.
Цзун Ин ела с большим аппетитом. На двоих они заказали блюд почти на троих и в итоге оставили стол пустым.
Когда трапеза закончилась, ресторан уже готовился закрываться.
Вывеска за их спиной погасла, и Цзун Ин, ожидая такси у дверей, обдумывала планы. Повернувшись к Шэн Цинжану, она сказала:
— Сейчас я должна заехать в одно место. А ты возвращайся домой, отдыхай спокойно, не тревожься обо мне.
Обычно такие вещи относились к личной жизни и не терпели вмешательства, но Шэн Цинжан никак не мог оставить её ночевать в дороге. Помолчав, он всё-таки спросил:
— Куда именно?
Она взглянула на светофор через дорогу:
— В дом Син Сюэи.
— Чтобы разыскать его вещи?
— Да, — ответила она твёрдо и без колебаний.
