Гости не задержались надолго. Едва Цзун Ин докурила вторую сигарету, как внизу хлопнула дверь.
Она всё ещё стояла на полукруглом балконе. Внизу, в саду, двое иностранных мальчишек играли в догонялки. К ним вышла светловолосая женщина и строгим английским голосом велела немедленно переодеваться и идти в церковь.
В пределах концессии жизнь продолжалась так же размеренно и упорядоченно, словно грозная тень уже нависшей беды ещё не коснулась этих домов.
В этот момент Шэн Цинжан открыл балконную дверь и пригласил её:
— На улице солнце уже жжёт, лучше зайдите в дом.
Формально он нашёл объяснение, но на самом деле спешил и хотел как можно быстрее закончить разговор с Цзун Ин. Умение скрывать подлинные причины у него было отточено.
Она вернулась в комнату и выслушала его продолжение:
— С горячей водой небольшая проблема. Если захочется принять тёплую ванну, можно вскипятить её на газовой плите. Гостевая спальня наверху выходит окнами на север, там прохладнее, вы сможете отдохнуть. Сегодня воскресенье, около десяти сюда придут рабочие из уборочной компании.
С этими словами он взял с дивана новый кожаный портфель, вынул оттуда пачку банкнот и протянул ей:
— Сразу расплатитесь с ними, можете дать немного чаевых. — И добавил: — Господин Е из конторы излишне любопытен, он будет приносить вам еду. Если спросит, скажите, что вы моя знакомая, и не забудьте оплатить заказ.
Цзун Ин приняла деньги и пересчитала их прямо перед ним.
Купюры по одному, пять, десять юаней — всего сто два.
— Сто два, — произнесла она и вынула две купюры обратно. — Я привыкла оставлять круглые суммы.
Шэн Цинжан спокойно убрал их.
Посчитав все поручения отданными, он направился к двери, но, заметив на ней давно не менявшую форму, остановился, вернулся и прошёл в спальню. Мужчина Вынес аккуратно сложенное чёрное платье из шёлка:
— Если захотите переодеться, можете надеть это. Его только вчера доставили из ателье, оно выстирано и ещё не носилось.
Цзун Ин смутно ощутила, что он не доверяет ей оставаться здесь одной. Это было не столько беспокойство за её безопасность, сколько тревога человека, чьё личное пространство невольно нарушили. Внешняя «щедрость» служила лишь покровом для внутреннего напряжения и выдавала его даже в мелочах.
Она приняла одежду, бросила взгляд на часы и сказала:
— Господин Шэн, уже поздно.
Он уловил скрытый упрёк, понял, что сказал слишком много, и, словно оправдываясь, заметил:
— Я постараюсь вернуться до десяти вечера.
Он ещё раз повторил обещание отвезти её обратно и, наконец, вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Когда его шаги по коридору стихли, в доме стало особенно тихо.
Цзун Ин вновь опустилась на диван. На столике лежал её мёртвый телефон с потухшим экраном. Даже заряд бы не помог. Здесь не было сигнала.
Не спавшая всю ночь, она закрыла лицо ладонями, надеясь хоть немного вздремнуть под монотонное тиканье часов, но сон не шёл.
«Что там происходит сейчас? — думала она. — Сюэ Сюаньцин, если не дозвонится, наверняка в ярости. Из больницы могут искать меня, да и дома будут тревожиться… Но всё равно они меня не найдут».
А может, и к лучшему. Впервые у неё появилось столько свободного времени, без обязанностей и спешки.
Она поднялась и прошла в умывальную. Там оказалось гораздо чище, чем она ожидала.
Сухая и мокрая зоны разделены, вдоль стены. Ряд деревянных шкафов, аккуратно расставленные умывальные принадлежности. В левом шкафчике действительно лежало несколько новых полотенец. Цзун Ин достала одно и повесила на край ванной.
Над ванной было два крана. На одном стояла буква «H» — вероятно, означающая горячую воду.
Хотя Шэн Цинжан предупреждал о неисправности системы, она упрямо попробовала повернуть вентиль. Из него ничего не потекло.
Стояла жара, и ей не хотелось тратить время на кипячение. Тогда она открыла второй кран и облилась холодной водой.
Когда омовение закончилось, лёгкая прохлада поднялась к затылку, оставив за собой тонкую боль.
Она наспех вытерлась полотенцем, надела нижнее бельё, затем взяла свою одежду. Когда Цзун Ин дошла до рубашки, опустила голову, вдохнула запах и, поморщившись, отложила её в сторону. Выйдя в гостиную, женщина взяла предложенный ей чёрный шёлковый чаншань1.
Это был вариант для дома, обычно короче уличного, но чёрная ткань струилась почти до самых щиколоток. Пуговицы-узелки тянулись по диагонали от воротника к подмышке, а ниже шли уже впрямую до середины бедра. Дальше начинался разрез для удобства при ходьбе. К нему, вероятно, полагались длинные брюки, но Шэн Цинжан, видно, забыл выдать их.
Цзун Ин вновь взяла газету и опустилась в диван, читая материал за материалом в порядке полос.
На первой странице сообщалось о пропаже 24 июля японского матроса по имени Миядзаки Чжэньфу в Шанхае. Рядом напечатан снимок блокпоста в Чжабэе, где японские солдаты с примкнутыми штыками обыскивали прохожих и автомобили.
Дальше шли мелкие частные объявления, светская хроника, затем оптимистично написанные статьи о фронтовых событиях на севере, полные необоснованного воодушевления.
- Чаншань (长衫, chángshān) — длинная традиционная мужская одежда. ↩︎
