Когда из полицейского управления в концессии позвонили, Шэн Цинжан и комиссар Юй как раз спускались с седьмого этажа ресторана «Вэйда».
В полутёмной кабине лифта Шэн протянул утверждённый документ:
— Остальное поручаю тебе, брат Юй.
Комиссар взял бумаги, бросил взгляд на резолюцию «К исполнению» и недовольно фыркнул:
— Прочёл он её за десять секунд, подписал и поставил печать, а нам пришлось ждать целых семь часов! Да ещё пока господин не проснётся после своего сонного обеда… В военное-то время! Кто позволил ему жить так беспечно?!
Лифт остановился, и, едва двери раздвинулись, комиссар, раздражённо сунув бумаги в портфель, решительно зашагал к выходу. Шэн Цинжан уже собирался следовать за ним, когда администратор окликнул его:
— Господин Шэн, только что из полицейского участка концессии звонили. Сказали, нашли автомобиль «Форд» с номером 1412.
Шэн Цинжан сразу повернул обратно, поднял телефонную трубку и уточнил, где стоит машина и в каком она состоянии. Ответ был лаконичен:
— Машину нашли изуродованной почти до основания, бензин вытек, внутри никого.
Снаружи стремительно темнело, ветер принёс первые холодные капли летнего тайфуна. Шэн Цинжан, наскоро распрощавшись с Юем, покинул «Вэйда» и поспешил к южной окраине китайских кварталов.
За воротами концессии толпа беженцев уже рассеялась. Лишь небольшие группы топтались в стороне — то ли совещаясь, то ли просто не имея куда деться. В сумраке у входа стояли полицейские с оружием наперевес. Они давно выбились из сил, но по их лицам всё ещё скользило напряжение: стоило отвлечься — и кто-то полез бы через ворота.
В сотне метров от заграждения Шэн увидел изуродованную машину. Может быть, это была зависть к чужому богатству, а может, простая злоба на закрытые ворота концессии, но беженцы изуродовали «Форд» так, что его трудно было узнать. Стёкла выбиты, осколки искрились в пыли, на земле виднелись пятна крови.
У него сжалось сердце. Подбежавший полицейский заговорил сбивчиво:
— Господин Шэн, когда мы нашли её, она уже была в таком виде. — Он бросил взгляд на кровь и благоразумно умолк.
Невозможно было понять: выбросили ли пассажиры машину, потому что их избили, или, напротив, после того как они ушли, автомобиль подвергся нападению. Но и то и другое сулило беду.
Если первое — значит, Цзун Ин могла пострадать; если второе — то в этих кварталах, где десятки тысяч людей в панике покидают дома, куда она могла податься одна?
Дождь усиливался, холодный, как предвестие зимы. Шэн Цинжан, слушая краткие объяснения полицейского о событиях днём, торопливо направился в участок. Теперь оставалось лишь заручиться помощью муниципального совета, чтобы начать поиски Цзун Ин.
По телефону он подробно описывал её: белая рубашка с коротким рукавом, чёрные брюки, серые кроссовки с буквой сбоку, при себе, возможно, медицинские принадлежности. На том конце с неохотой пообещали присмотреться. Лишь после этого Шэн с горечью понял, что у него не осталось даже её фотографии.
Собеседник попытался успокоить:
— Господин адвокат Шэн, если кто-то с такими приметами появится у ворот концессии, мы задержим её и немедленно сообщим вам. Постарайтесь не волноваться.
Шэн Цинжан поблагодарил и только тогда вспомнил, что ему ещё нужно доставить лекарственный пакет в поместье семьи.
Небо окончательно почернело, месяц так и не пробился сквозь облака, а погода становилась всё хуже.
Тем временем в заброшенном доме Цзун Ин, стоя на коленях, принимала роды у измученной женщины. Пот струился по лицу, единственная свеча догорала. В комнате то и дело раздавались глухие стоны. В углу, сжавшись, сидел мальчик лет восьми–девяти, не проронивший ни слова.
Это был тот самый мальчик, что днём ухватил Цзун Ин за руку в толпе. Тогда он, исчерпав последние силы, почти кричал:
— Спасите мою маму… пожалуйста, спасите её…
Сначала Цзун Ин лишь почувствовала его хватку, затем расслышала отчаянный голос, а потом увидела лицо: детское, перекошенное болью, залитое слезами. Рядом с ним лежала женщина. Воды уже отошли, её одежда промокла до колен, силы на исходе, а роды начались.
Он звал без остановки, голос сорвался до хрипоты, в глазах застыла исступлённая решимость, смешанная с отчаянием. Мальчик понимал смертельную угрозу, нависшую над матерью, и не желал терять её.
Есть решения, что рождаются в одно мгновение, словно подсказанные самим инстинктом. Так и Цзун Ин едва успела повернуться, заслонила собой женщину и ребёнка, приняв на себя натиск людского потока.
Путь вперёд был безнадёжным, отступление тоже представлялось тяжёлым, но ворота оставались плотно закрытыми, и толпа хотя и теснила, но не сминала людей в смертельной давке. Медленно, с трудом, но всё же можно было двигаться.
Когда ей, наконец, удалось выбраться, спина была мокрой от пота, а ноги дрожали так, что едва держали тело.
Вдоль улицы лавки стояли с наглухо закрытыми ставнями, о поиске хоть какой-то лечебницы не могло быть и речи. Измождённая роженица не имела сил продолжать путь, и пришлось укрыться в заброшенном доме, чтобы принять роды там.
