Пронзительный крик молодой послушницы распорол ночь. Целители вскакивали один за другим; кое-кто выскочил босиком, едва успев накинуть рубаху:
— Что случилось? Что стряслось?!
— Т-трупы! — девушка вопила, зажмурившись.
Как военный лекарь она, конечно, видывала смерть, но к такому зрелищу оказалась не готова: Хильдер — тот самый юный гений, на которого она давно заглядывалась, — полулежал на мертвеце. Жуткий боковой свет освещения резал его лицо на свет и тень, придавая ему нереально-искажённый вид, а ладони, сцепленные на груди трупа, ходили вверх-вниз, вверх-вниз…
Рядом другая плоть, и на ней сразу двое: один давит на грудную клетку тем же ритмом, второй, стоя на коленях у головы, практически губами вплотную склонился к безжизненному лицу…
Двойной визуальный удар — двойной ужас.
Грэйт скользнул взглядом к Хильдеру, чуть кивнул: «Это за тобой пришли, сам и разбирайся».
Послушник выдавил кривую улыбку, поднялся и осторожно протянул руку:
— Каролин, послушай, это—
— Не подходи! А-а-а-а-а-а-а!
Громкость вопля была такой, что из соседних палат уже сыпались вопросы:
— Что опять? Труп? Убитый?!
В ту же секунду, будто ответом, в магическом лагере прогремел взрыв — парусина разлетелась, полыхнув огнём. Из клубов дыма сипло взревел дряхлый алхимик:
— Чёрт побери, кто там орёт посреди ночи? Рукой дёрнул — и всё зелье к дьяволу!
Вот это цепная реакция… — у Грэйта похолодело. Следом по всему лагерю понеслись крики:
— Вра-а-аг! Тревога!
Солдаты вываливали из шатров с мечами и копьями; стоны, паника, толкотня сливались в хаос. Приближавшиеся для разбирательства дворяне тут же развернулись и понеслись к месту «вражеской атаки».
Неужели начнётся лагерная паника? ― мелькнуло у Грэйта. Он читал о таком: люди вымотаны боями, нервы оголены; достаточно громкого вопля или взрыва — и вспыхивает безумие, в котором свои режут своих.
Если это из-за меня… кара будет страшна.
Только спустя добрых полчаса буря улеглась. Перед шатром Грэйта выстроились: сам граф Норман, с десяток баронов и виконтов, пара высоких магов, тот самый ватаг алхимик с копотью до бровей — и все с грозовыми лицами.
— …И всё-то ради вот этой ерунды? — голос графа леденил. Он даже внука не жалел: — Зачем тащить внутрь трупы? Ради чего это безобразие? Каролин вбегает — а ты на мертвеце скачешь! Сколько лет тебе, детство в голове?
Хильдер стоял вытянуто, голову опустил, изображая раскаяние… секунд тридцать. Потом заёрзал, ногой повёл, пальцы за спиной свил — и, не стерпев, выпалил:
— Это же для обучения лечению!
— Чушь! Лечат живых! При чём тут мёртвые?! Кто тебе втолковал—
У Грэйта кольнуло сердце: тяжкий взгляд графа лег именно на него. Ну, конечно. «Козёл отпущения» уже выбран. Да и зачем юлить? Реанимацию преподавал он, трупы он одобрил. Значит, и отвечать ему.
Он поднял голову, сделал шаг вперёд:
— Трупы потребовались мне. Мы отрабатывали сердечно-лёгочную реанимацию. Бывает, сердце останавливается ненадолго, и человека ещё можно вернуть — но только если приёмы отточены. Без манекенов остаётся учиться на недавно умерших. За взрыв и панику прошу прощения; ответственность беру на себя.
Граф мерил его тяжким прищуром, обводя собравшихся. Большинство дворян и алхимик кипели досадой; главный же священник Храма Источника хранил ледяное молчание. Лишь старейшина Хис глядел на Грэйта тепло, почти защитно.
Штраф да выговор — и дело с концом, — решил граф, открывая рот… Но из толпы пронзил гнусавый голос:
— Подумаешь — трупы! Что за жеманство? На Чёрных болотах, дорогой друг Грэйт, у меня целые груды — тренируйся вволю! Не слушай этих… пуристов!
Из тени выступил Линн, тощий некромант, скаля жёлтые зубы. Грэйт только вздохнул:
— Маг Линн…
Служители Храма Источника уже тяжело засопели. Однако старейшина Хис опередил назревающий скандал, мягко произнеся:
— Грэйт, переночуй-ка ты сегодня в другом лагере. Завтра северная колонна выступает к Гримм-Бэй. Присоединишься, поможешь раненым там.
Это значило: подальше от главного стана, быстрый марш, вероятность попасть в бой. Но напряжение сразу спало: алхимик буркнул и отступил, дворяне охладели. Только Линн вспыхнул:
— Но…
— Благодарю, старейшина. Я тронусь утром, — Грэйт поклонился. Хильдер смотрел с виноватой тоской, а Линн пробрался и ухватил Грэйта за рукав:
— Не их вина — твою голову хотят! Пошли ко мне, я подберу тебе хоть амулет для защиты! Грэйт лишь вздохнул: ночь выдалась долгой, и урок о цене знания стоил дорого — но он его выучил.
