Карие глаза отца медленно повернулись и остановились на нём.
Ленни Франко вдруг ощутил, как сердце сжалось.
Сколько он себя помнил, этот человек всегда сидел в кресле на колёсах и ни разу не поднялся. Когда Ленни учился владеть мечом, стрелять из лука, осваивал рыцарские приёмы и прочие искусства, отец никогда не стоял рядом, не поправлял его руку, не показывал, как верно держать клинок.
И всё же — почему‑то — рядом с ним Ленни неизменно чувствовал напряжение.
Будет ли он ругать?
Или, как бывало прежде, спокойно и неторопливо скажет длинную речь, от которой к концу выступит холодный пот?
А может, просто посмотрит с тихим разочарованием?
Ленни выпрямился, заставил спину быть прямее, ещё прямее.
С кресла донёсся неторопливый голос Лиона Аскана:
— Почему ты так говоришь? Все дети в замке проходят одинаковую подготовку. Ленни, я помню, когда ты был мал, ел и пользовался тем же, что и любой Аскан. Разве не так?
— Но внимания было разное! — вырвалось у Ленни прежде, чем он успел сдержаться.
Увидев спокойное лицо отца, он заставил себя сделать глубокий вдох и продолжил уже ровнее:
— Когда я был ребёнком…
Он рассказал всё, стараясь говорить отстранённо, без жалобы, словно наблюдатель, вспоминая, как тому мальчику приходилось жить. Потом вновь взглянул на отца:
— Я не хочу, чтобы мой сын испытал то же. Он ведь… он ведь должен был бы…
— Ты хочешь сказать, что он должен быть Асканом? — медленно произнёс мужчина в кресле.
После тяжёлого ранения он так и не смог встать, силы с каждым годом уходили, и теперь он выглядел старше даже старого Аскана, прозванного Большим Медведем.
Но власть, накопленная за годы управления хозяйством рода и его главными предприятиями, никуда не исчезла.
Каждое слово, произнесённое им теперь, звучало весомо, будто камень падал на пол:
— Но ты не Аскан. А значит, и твой сын им быть не может. Это вопрос наследственных прав. Пока род не признает за тобой право наследования, фамилию тебе не дадут. Однако…
Он поднял ладонь, останавливая Ленни, который уже хотел возразить:
— Однако ты теперь небесный рыцарь, один из опор семьи, её костяк. Потому твой сын получит куда лучшие условия, чем ты когда‑то. Условия, достойные сына человека, стоящего в рядах опоры рода.
Учителя будут внимательнее, занятия тщательнее, ему дадут массаж, лекарственные ванны — всё то, чего не было у тебя.
А вот последователи среди сверстников…
Он опустил взгляд с колен, укрытых шерстяным пледом, на окно, где за стеклом бушевала метель, и дальше — на воинов, что в вихре снега отрабатывали удары мечом.
— Это уже зависит от него самого.
Если мальчик окажется достаточно силён, решителен и твёрд, если в нём будет природное обаяние вождя, тогда дети, что тренируются рядом, сами потянутся к нему, признают его старшим.
Потом — ребята постарше, на год, на два.
И когда все юные воины соберутся вокруг одного, новый лидер поколения определится сам собой.
Род уделяет внимание и одиночкам, но не делает из них наследников.
А вот ребёнка, к которому остальные тянутся естественно, семья не отвергнет — даже если он не носит имя Аскан.
— Вот как… — тихо произнёс Ленни Франко.
В его взгляде мелькнула тень, но он понимал: для сына он добился немалого.
Он поклонился:
— Пусть будет так. Завтра приведу мальчика.
Так Лайн Франко вошёл в число пажей и начал своё ученичество в замке.
Каждое утро, едва солнце поднималось, он вскакивал, быстро приводил себя в порядок и шёл убирать боевой двор.
С огромной метлой он выметал площадку, потом, по очереди с другими, вчетвером носил хлеб, солёное мясо, яйца и тяжёлые вёдра с овсяной кашей.
После завтрака дети мыли посуду, чистили зал и собирались на урок жреца Природы: учились читать, писать, петь старинные гимны и заучивали летопись рода.
Через час — снова на двор: бег, упражнения с грузом, фехтование, стрельба из лука…
От прямых потомков главы до сыновей простых рыцарей — все жили одинаково.
Даже юные Асканы не имели лишнего ломтя мяса в миске и носили те же льняные рубахи без шёлковой подкладки.
Из‑за тьмы кто‑то наблюдал за ними день за днём.
— Они уже начали тренировки. Что с твоими приготовлениями?
— Мне нужно время, чтобы подобраться ближе… Белый Волк держит этих детей под слишком надёжной защитой…
День за днём — всё в замке, только в замке!
Едят в замке, спят в замке, тренируются там же.
Старшие, кому исполнилось десять, сопровождают главу рода на охоте: несут луки, заботятся о лошадях, ставят шатры, чистят сапоги, выполняют мелкие поручения.
А малыши — лишь учёба и тренировки, без конца.
Даже бегают они только по внутреннему двору.
— Когда же ты сумеешь проникнуть внутрь? — спросил один. — В сердце владений Асканов не так‑то просто попасть. Даже низшие слуги, что выносят нечистоты, служат этому дому поколениями.
— Найдётся способ, не спеши. Всегда есть выход…
И вскоре случай представился.
Через месяц родителям — вассалам и рыцарям Белого Волка — позволили навестить детей.
В редкий день отдыха не один отец посадил сына к себе в седло, вывез за стены, чтобы промчаться по равнине, заглянуть на ярмарку, купить всякой всячины: сушёный картофель, колбасу, соломенных кузнечиков, маленькие луки и стрелы…
— Отличный момент! — шепнул агент Судебной Палаты и сразу приступил к делу.
Он, как и прочие крестьяне, поставил на рынке свой прилавок, разжёг жаровню:
— Горячие картофельные лепёшки! Пышные, ароматные! Господин, не угостите ли ребёнка?
В кипящем масле шипела золотистая корочка, запах разносился по ветру, притягивая взгляды.
Шпион ловко лепил из картофельного теста комок, вдавливал пальцем ямку, клал туда щепоть мясного фарша, сплющивал и опускал в масло.
— Готово! Румяные, душистые лепёшки! Всего два медяка за штуку! Господин, возьмите для ребёнка — и каждому малышу мы дарим игрушку!
Соломенного кузнечика.
Соломенную богомола.
Маленькую птичку из стеблей…
Когда подошёл нужный мальчик — сын Ленни Франко, — торговец протянул ему лепёшку и незаметно вложил в ладонь яркий, пёстрый бумажный вертушок, что весело закружился на ветру.
