— Соль принесли! — раздался чей-то крик.
У Чжоу обернулся. Перед ним возникла грубая, покрытая мозолями рука с деревянной чашей. Пальцы, хоть и мытые, всё ещё были в серо-чёрных разводах, грязь въелась под ногти. Большой палец — чёрно-жёлтый, крючком висел на краю чаши, а ноготь — прямо в воде.
Одного взгляда хватило, чтобы желудок У Чжоу сделал сальто.
Но… а где искать что-то чище?
Это не больница, а чёрт знает что. Дом — с соломенной крышей, посуда — деревянная, и всё как из болота вынырнуло. Кроме этой чаши — тут вообще что-нибудь есть?
Он стиснул зубы, пригубил солоноватую воду — и в душе разлилась волна вселенской скорби.
Полевая жизнь — горькая судьба хирурга.
Хочешь солевой раствор? Кипяти воду. Остужай. Солишь. Считаешь дозу соли на глаз, опираясь на память и интуицию.
Он поморщился: соли явно не хватало, но температура — приемлемая.
На полградуса ниже, концентрация — на 10% не дотянула…
Да плевать!
Трижды заставил добавить соль, пока вкус не стал почти как надо. Затем, как полевой командир, начал раздавать указания: промыли кувшин для воды, протёрли горлышко самогоном — и начали заливать раствор.
Сверху вниз, от подреберья до паха — шаг за шагом, тщательно промывая брюшную полость. Закончив, У Чжоу крикнул:
— Поднимайте его! Один — за плечи, другой — за ноги, третий — за спину!
Рыжеволосый лучник подхватил плечи.
Тот самый парень, что с начала операции держал кишечник, начал держать за ноги.
А юный священник — тот, что до сих пор оставался в неудобной позе и давил артерии, — по команде отпустил, так как кровь на руке и ноге уже остановились, и аккуратно взял на себя спину.
— Раз, два, три — ПОВОРОТ НА МЕНЯ!
Хлюп!
Промывочная вода вылилась наружу, хлынула на пол.
У Чжоу снова чуть не прослезился.
Никаких аспираторов.
Никаких дренажей.
Максимум — тростинка с засосом?.. Да вы только представьте, как кто-нибудь с жёлтыми зубами вдыхает, потом случайно… плюёт обратно в живот…
Нет.
Просто нет.
Так что вся надежда — на гравитацию и приподнятые плечи.
Полость высохла. Он ещё раз всё проверил — крови не видно, активного кровотечения нет.
Уф.
Он распрямил спину, протянул руку в сторону, как заведённый:
— Шов!
Тишина.
Никаких зажимов, никаких шовных пакетов, никаких дежурных медсестёр с доброй улыбкой, подающих держатель…
У Чжоу: «………»
T_T
Чего вообще я ждал?
Никакая это не операционная. Здесь нет ни первой, ни второй руки, ни ассистента, ни сестры, ни инструментария.
— Принесите… иголку с ниткой!!!
— А?… Ага!
Веснушчатый священник вскинулся, засуетился, начал шарить по карманам. У Чжоу обрадовался. Хоть и дом нищенский, но что-что, а иглу с ниткой могут найти. А если ещё и священник — может, нитка будет не самая паршивая?
Но…
ЧТО ЭТО ЗА УЖАС?!
Это не игла! Это арматурина, огромная, как рог барана!
А нитка?! Не то чтоб он ждал асептическую шовную с покрытием и крючками, но…
Крученая! Колючая! Как будто из мешковины!
Он мысленно схватился за голову.
Но что поделать… тут же не Китайская Народная Республика.
Стиснув зубы, он засучил рукава и пошёл в бой.
Шил, как мог — хоть и игла прямая, и руки уже не слушаются. Без держателя, без крючка, без асептики…
Медленно, аккуратно — слой за слоем.
Брюшина.
Фасция.
Кожа.
Последний узел — и он, как подкошенный, рухнул на спину:
— Перевяжите его…
Никто не подбежал с полотенцем, не стёр пот со лба.
Одиноко. Тоскливо.
Но стоило ему упасть, как сразу пять-шесть рук потянулись к нему. Все эти парни, что до этого носились по команде, теперь заговорили в раз:
— Малыш Грэйт, ты невероятен!
— Где ты научился такому?!
— Малыш Грэйт, ты…
У Чжоу: …???
Он замер. Сознание, как затонувший диск, медленно начало вращаться.
Ах, да.
Его теперь зовут Грэйт. Грэйт Нордмарк. Рекрут городской стражи.
Сегодня он отправился в патруль вместе с командой. Сопровождать пастушка-священника — веснушчатого Джона — в деревню к родне. Раненый, которого он только что спас, — дядя Карен, их капитан.
Тот, кто держал кишки — это его племянник Рэймонд.
Рыжий с луком — Тон.
А тот, кто бегал с вёдрами — Вали.
Это была вся команда.
Значит… я действительно переродился? Доигрался. Работал до упаду — и сгорел. Просто стал трупом в ординаторской.
Выжил после интернатуры, выжил после специализации… а вот на должности заместителя заведующего — сдулся.
Он почти хотел разрыдаться. Глянул вокруг: зелёные холмы, соломенные крыши, каменные стены, высокие носы и голубые глаза. Всё — не его.
Он опустил веки, и прошептал едва слышно:
— С этого дня… я — Грэйт.
Он поднял глаза — и встретился со взглядом. Со многими взглядами. Команда бойцов и один пастушок-священник уставились на него, затаив дыхание. В глазах у всех — один вопрос: «Как, КАК ты это сделал?!»
Грэйт: …
Ну и как им это объяснить?
Сказать, что весь этот навык — результат двенадцати лет школы, семи лет медицинского обучения, и десятка лет клиники?.. Да меня тут же сожгут на костре!
Вон — священник есть. Всё видел. Вернётся и расскажет церковному суду… А потом начнётся: суд, допрос, костёр, зола…
Он уже мысленно дошёл до «вытягивания ногтей калёным железом», когда раздался спасительный голос: — Малыш Грэйт… Капитан… выжил?…
