— Нужно немедленно выступать в поход.
— Наших сил недостаточно. Следует донести в Святой Город, пусть он пошлёт войско.
— Я считаю, надо обратиться к местным сеньорам, к дворянам, пусть выставят свои отряды.
— А если не выставят? А если пришлют сотню-другую человек? Остенд — это не та крепость, что можно взять тысячей бойцов!
— Лучше дождаться возвращения главных сил. Когда они вернутся, мы ударим с обеих сторон, и дело будет решено.
— Или они застрянут в пути, и тогда отступники ударят по ним с фронта и тыла…
В зале совещались шесть вождей. Старший среди них, архисвященник Джойс, хранитель Великого собора Утешения в Карлеасе, нахмурился. У каждого был свой план. Но трое склонялись в разные стороны, и любая мысль встречала возражение. Два против одного — ещё возможно принять решение. Но когда один против одного, против одного — три дня и три ночи уйдут в пустые препирательства.
В конце концов архисвященник Джойс холодно фыркнул, резко поднялся и откинул рукава:
— Я первым донесу в Святой Город. Господа, пойдём, откроем канал, передадим весть!
Этому возражать никто не стал. Даже если у кого-то и были сомнения, сейчас не время их высказывать.
Все вместе они покинули зал и спустились в молельню под главным алтарём. Там Джойс собственной рукой написал донесение, и остальные, проверив строки, поочерёдно приложили печати своих перстней.
Затем все они встали на колени вокруг сияющего узора священного круга и вознесли молитвы:
— О Господь, Ты высоко в небесах, ничто не укроется от Твоего взора. Нет в мире силы, способной скрыться от Твоего света.
— Господи, мы, Твои верные слуги, возносим Тебе молитвы. Дай силу, и пусть наместники Твои на земле узрят всё, что ныне творится…
И камни, вставленные в круг, вспыхнули один за другим. Джойс первым приложил ладонь, следом — остальные. Поток святой силы влился в центр, и вскоре в воздухе засветился овальный портал. Донесение мгновенно вложили в сияние. Едва все руки оторвались от круга, свет померк и исчез.
— Ждите здесь, — сказал Джойс, оглядев собравшихся с властным видом. — А пока пусть ваши люди готовятся: люди, припасы, переговоры с местными вельможами. Когда Святой Город пошлёт знамя, никто не захочет испытать его гнев неподготовленным.
Так весть о падении Остенда и разрушении цепи священных кругов в тот же день достигла Святого Города. Папа — в ярости. Глава ордена святого воинства — в ярости. Великий инквизитор — в ярости.
Спустя четыре часа световой круг вспыхнул вновь и выбросил свёрнутый пергамент, запечатанный святой печатью. В нём гласило: архисвященник Джойс обязан немедленно возглавить нападение, любой ценой вернуть собор Остенда. Если невозможно — тогда мятежников и еретиков следует жестоко наказать, дабы вся паства увидела грозный гнев Господа.
Архисвященнику дозволялось прибегнуть к любым средствам, кроме последнего. Атака должна принести результат за три дня.
— Господа, воля понтифика предельно ясна, — с торжественной серьёзностью произнёс Джойс, держа пергамент перед собой и показывая его остальным. — В течение трёх дней мы обязаны ударить так, чтобы исход был решён. Потому я предлагаю объединить силу шести кругов и воззвать к «Святому Мечу Славы». Кто за? Кто против?
Молчание.
Молчание.
Архисвященник Куроня прикусил губы, хотел что-то сказать — и промолчал.
Старый архисвященник Банктана лишь низко опустил голову: его собор был дальше всех, и жертва с его стороны требовалась наименьшая. Прочие же лишь отмалчивались: коли даже старшие молчат, зачем им открывать рот?
— Отлично, — подвёл итог Джойс. — Подписываем грамоту и шлём в Дикс. Через шесть часов ударят святые колокола. Завтра, с первым лучом солнца, мы обрушим Святой Меч на Остенд.
— Во славу Господа!
— Во славу Господа! — откликнулись все.
И в ту же ночь в городах Семиграда подняли смятение. Святой воинский орден гнал народ в соборы:
— Все в храм! Все до единого!
— Что? У вас сын хром? Не беда — по улицам пройдут повозки, всех привезут!
— Женщина беременна? Пусть приходит! Разве не безопаснее будет родить под сенью алтаря, где есть исцеляющее чудо?
Колокола звенели в унисон. Толпы горожан, согнанные в храмы, падали ниц, а священники возглашали:
— Всемогущий Господь! Мы взываем к Тебе, молим Тебя даровать благодать! Верни заблудших братьев и сестёр под Твою руку!
— Господи, жизнь моя, семья моя, дом мой, труд мой — всё отдаю в Твои руки! Сохрани, защити, благослови!
Псалмы гремели, свечи горели, звонкие колокольчики и золотые колокола наполняли соборы сиянием. Даже больных и немощных приносили на руках. И чем дольше тянулись молитвы, тем выше поднимался светлый туман, струясь к алтарю, от алтаря — к шпилю, от шпиля — в священные сети города.
— Атака близка, — глухо сказал Остендский граф.
— Да. Первая атака будет самой страшной, — отозвался рядом во тьме голос его супруги.
Они стояли на стенах Звёздного замка и смотрели в юго-западную ночь. В воздухе дрожала невидимая тяжесть, колола нервы, как невидимый клинок.
— Я в детстве видел, как приводили в действие круг. Тогда лишь один наш Остендский круг разрубил пополам морское судно в пяти ли от берега…
— Но Собор Святой Лилии мы уничтожили — сказала графиня, пытаясь улыбнуться. — Его круг сломан. До Дикса тридцать ли, их удар ослабнет, не страшно.
— Это тебе не страшно, — мягко отозвался граф, обнял её за плечи и повёл вниз. — Ты — маг. Тебе нужен сон. Завтра твоя магия будет нужна.
Он уложил жену и вернулся с каменным лицом.
— Доспехи! — велел он. — До рассвета взять храм! Никого в живых не оставлять.
— Об этом не беспокойтесь, — раздался рядом лёгкий голос. Из тени вышел стройный чёрноволосый юноша, с улыбкой поклонился. — С храмом мы разберёмся сами. А вам, граф, стоит заняться другим…
И к нему вывели молодого человека, родственника графа, которого Церковь прочила в наследники после смерти младшего сына графа.
— Кукин, зачем ты покинул город? — спросил граф.
— Я… я пошёл донести в Церковь… — выдавил тот, лицо его искажалось мукой.
Граф закрыл глаза, вдохнул, выдохнул, и, раскрыв их вновь, твёрдо сказал:
— Что ж. Тогда отправляй донесение прямо Господу.
Меч сверкнул, и тело предателя рухнуло наземь.
— Великое мужество, — усмехнулся чёрноволосый маг, подняв большой палец. — А теперь нам надо торопиться. Всех жителей вывести. К утру святой удар накроет город.
Этой ночью Остенд не спал: весь город был в движении. А утром, когда первый солнечный луч коснулся земли, небо разорвалось.
Белый свет, как меч, обрушился на Остенд!
