— Э‑э… — неловкое молчание повисло в воздухе, словно воздух сам застыл.
Грэйт почувствовал, как стоящий перед ним воин‑златокрыл едва заметно напрягся; даже его перья, прежде сиявшие мягким золотом, потускнели.
Он решительно отказался признать, что это из‑за него самого.
Нет, просто солнце зашло — вот и всё!
— Э‑э… почтенный… мм… — начал воин, но, встретив взгляд Грэйта, вздрогнул. Слово «Владыка Чумы» уже было на языке, но он поспешно сменил тон:
— Почтенный божественный сын, мы прибыли, чтобы сражаться рядом с вами и уничтожить силу Девы‑эпидемии. Что до господина Линна… нам не сообщили о его возвращении, и решать этот вопрос мы не уполномочены…
— Ранее мы заключили договор: я сражаюсь вместе с вами против Девы‑эпидемии, а вы возвращаете Линна, — голос Грэйта потемнел. Он заложил руки за спину и сделал два медленных шага вперёд, пристально глядя на собеседника.
Правда, пришлось чуть поднять голову — воин был выше его на полголовы.
— Так что же, враг повержен, и вы больше не намерены выполнять обещание? Или мне самому идти в вашу страну орлов и требовать его обратно?
Он резко взмахнул рукой. Вдали, на ветвях, откликнулся красный сокол — его крик пронзил воздух. За ним заревел чёрный леопард, зашумели воды, и протяжное мычание быков перекатилось эхом.
— Неужели мне придётся явиться в страну Орла и требовать своё прямо перед вами?
С этими словами Грэйт сжал в ладони дубовый посох и шагнул вперёд. На навершии, среди переплетённых лоз, прыгала крошечная птичка, хлопая крыльями; с каждым взмахом над головами воинов‑златокрылов скользила тяжёлая тень.
На плече Грэйта серебристая кошка лениво зевнула, махнула хвостом, подняла лапку и тщательно вылизала её, потом провела по мордочке. Когда мягкие подушечки коснулись усов, те изогнулись и вспыхнули двумя серебряными дугами молний.
— Разумеется, нет! — поспешно ответили воины. Их предводитель скрестил руки на груди, почтительно склонился:
— Почтенный божественный сын, не тревожьтесь. Мы немедленно передадим весть о сегодняшней битве и ваши требования в нашу страну. С вашим положением — Тлатоани, вождь Златокрылов, и Верховная Змея непременно лично вмешаются.
Грэйт едва заметно кивнул, но не дал понять, что разговор окончен. Он молча смотрел на предводителя, пока тот, помедлив, не выдавил натянутую улыбку:
— Почтенный божественный сын, после целого дня сражений мы истощены. Лишь с первыми лучами солнца, когда оно коснётся наших крыльев, мы сможем вновь обратиться к нашим богам.
Он указал на свои крылья: перья безжизненно свисали, золотой блеск почти угас. Убедившись, что Грэйт понял, воин осторожно продолжил:
— А этой ночью… могли бы мы узнать больше о вашей власти над болезнями? Это помогло бы нам убедить Тлатоани скорее принять решение.
Одно только слово «власть» заставило Грэйта поморщиться. Он и сам устал от роли Владыки Чумы — ещё немного, и этот ложный божественный облик поглотил бы его целиком.
Но выбора не было: силы, связанные с болезнями, оставались его самым разрушительным оружием.
Он крепче сжал дубовый посох, опустил взгляд:
— Я не похож на Деву‑эпидемию. Моё стремление — обуздать заразу, избавить людей от страданий. Я не желаю использовать эту силу, чтобы сеять мор повсюду…
Он поднял глаза и медленно обвёл взглядом шестерых воинов‑златокрылов. Голос его звучал спокойно, но каждое слово было отчеканено:
— Разве что… это будет необходимо.
От холода в его тоне у воинов по спине пробежал мороз. Предводитель поспешно склонил голову:
— Да, да, мы верим в милосердие божественного сына. Вы не станете без причины губить простых людей. Но… если речь идёт о врагах, скажем, о Белых Призраках — насколько велика ваша сила? Это для нас крайне важно…
Хотите, чтобы я заразил чумой людей Светлого Капитула? — устало подумал Грэйт.
Нет. Даже против врагов он предпочёл бы сжечь их, взорвать, обрушить горные тропы, заперев их в ущельях, — но не бросать на них болезнь.
Это противоречило всему, чему он учился. Он изучал врачевание, чтобы спасать, а не убивать.
И всё же — не пользоваться силой не значит не иметь её.
Как с грибным яйцом можно подписывать десятки соглашений, клясться не применять первым, но если у тебя его нет, тебя просто не допустят к игре великих держав. Придётся сидеть под столом и платить дань.
Грэйт чуть приподнял бровь:
— Хотите узнать, на что я способен? Или, может, желаете, чтобы я испытал силу на ком‑нибудь — посмотреть, сколько людей свалится и насколько тяжело заболеют?
— Не‑не, что вы! — поспешно замахал руками предводитель, но глаза его скользнули за спину Грэйта, будто невольно намекая:
Может, вы найдёте кого‑нибудь для опыта?
Жизни воинов дороги, а простолюдины… что ж, их не так жалко.
Грэйт невольно усмехнулся — от злости.
Значит, свои жизни — святы, а чужие — ничто?
И ещё ждут, что он ради них унизится, пойдёт просить других племён дать людей для эксперимента?
— Насколько я понимаю, Белые Призраки, что вторглись в страну Орла, в основном состоят из воинов и жрецов, верно? — он улыбнулся едва заметно, взгляд его скользнул по лицам шестерых златокрылов. — Уничтожив простых тружеников, вы всё равно не остановите их натиск. Так что… раз уж вам так интересно, почему бы не испытать силу на ваших собственных бойцах?
Так будет нагляднее, не правда ли? Вернётесь — и каждый сможет свидетельствовать.
Воины переглянулись. Линн им был безразличен — не они держали его в плену. Но собрать сведения о силе Грэйта — вот что входило в их задачу.
Если его мощь велика, но не угрожает их стране, можно будет договориться: предложить союз против Белых Призраков, пообещать вернуть Линна после войны.
А пока — что ж, несколько белокрылых воинов можно и пожертвовать. Судя по характеру Владыки Чумы, он ведь не убьёт, лишь заставит немного поболеть…
— Раз вы так сказали, почтенный, — предводитель поклонился и, отступив на три шага, поднёс к губам орлиный свисток.
В небе тотчас раздался шелест множества крыльев — белые орлы заслонили солнце.
— Господин, прошу…
Грэйт усмехнулся.
Вот уж не пожалели — привели воинов среднего ранга, восьмого и девятого круга. И правда готовы отдать их под опыт?
Что ж, раз вы так искренне просите…
Пусть болезнь вас и посетит.
Он сжал дубовый посох и шагнул вперёд. Опустив взгляд, сосредоточился, вызвал из глубин разума магическую модель и стал перебирать в памяти образы возбудителей — один за другим, с точными описаниями.
Посох резко взметнулся, и Грэйт негромко произнёс:
— Ступай! —
И заклинание сорвалось с его уст, как дыхание самой болезни.
