Кто начал первым — было уже не разобрать. Один за другим гости начали подниматься с мест, преподнося дары: редкие ткани, драгоценные камни, самоцветы, ювелирные украшения, каждое из подношений было на вес золота. Ся Цзинши отвёл взгляд, медленно поднял нефритовую чашу с янтарным вином и сдержанно улыбнулся, рассматривая его.
Кто-то хотел лишь воспользоваться случаем, чтобы выслужиться перед принцессой Сиян, всеобщей любимицей государя. Кто-то не осмеливался проявить неуважение к воле монарха. Но среди всех этих драгоценностей не было ни одного дара, преподнесённого от души, ни одной искренней радости за его брак. И сам он не чувствовал в себе и следа того счастья, что должно было бы сопутствовать началу супружеской жизни.
Браки среди знати всегда были всего лишь спектаклем. Политическим фарсом.
Фэн Сиян, уловив тяжесть в его молчании, украдкой взглянула на него. Но он всё так же спокойно улыбался, будто всё, что происходило вокруг, никак его не касалось. Он был рядом, но на самом деле — далеко.
Фэн Сиян вдруг ощутила какое-то бессилие. Радость, которую она лелеяла эти последние дни, начинала медленно рассыпаться. Уже будучи его супругой, она всё ещё не могла добиться от него даже одного по-настоящему тёплого взгляда… А ведь у него их было не так уж много, и всё же, ей не достался ни один.
Будто что-то почувствовав, Ся Цзинши повернулся к ней. Фэн Сиян не успела отвести взгляд, и вся её боль тут же обнажилась перед ним.
— Тебе плохо? — спросил он мягко и, не дожидаясь ответа, забрал у неё чашу. — Вино крепкое. Не пей слишком много.
Словно солнце прорвало тучи — его тихая забота развеяла мрак, затаившийся в её душе. Сиян ответила ему сияющей улыбкой, вновь взяла чашу, повернулась лицом к собравшимся и медленно поднялась. Всё внимание в зале мигом сосредоточилось на ней.
Длинные ресницы Фэн Сиян грациозно вспорхнули, в чертах её лица читались величие и утончённость. В зале воцарилась тишина.
— Сегодня мой супруг преподнёс мне великолепный венец, — её голос звучал звонко и ясно. — И я тоже хотела бы ответить ему подарком. Только не знаю, что именно ему пришлось бы по душе.
Голос её чуть дрогнул:
— У Сиян нет ничего, кроме самой себя. Я отдам ему своё сердце и свою душу. Обещаю быть достойной женой, разделить с ним тяготы и радости, честь и унижение отныне и до конца. Свидетели тому небо и земля, и все вы, что видите это своими глазами!
Сказав это, она осушила чашу до дна. Когда поставила её обратно на стол, румянец от вина и волнения покрыл её щёки, а в глазах вспыхнули живые, ослепительные огни.
Наступила тишина. Чей-то кубок опрокинулся, и капли вина закапали с края стола на пол, но ни один из слуг не подошёл, чтобы их вытереть.
Фэн Суйгэ потрясённо повернул голову, немного растерянно глядя на стоящую перед ним ослепительно яркую девушку. Неужели это действительно его младшая сестра, та самая избалованная Сиян, которая всегда пользовалась особой любовью отца? Всего несколько дней назад она ещё была озорной девчонкой, что под предлогом свадьбы выманивала у него драгоценности и дорогие безделушки, а теперь застенчивость, казалось, покинула её, оставив лишь страстную жажду любви.
На лице Ся Цзинши появилась лёгкая тень недоумения. Четыре года назад он уже слышал от посланника из Священного города, что принцесса Сиян заявила, что выйдет замуж только за него. Тогда он не придал этому особого значения. Но сегодня, когда она повторила это прямо перед ним, он вдруг усомнился, не упустил ли он что-то важное в прошлом?
Лин Сюэин давно слышала от Фу Исяо, что поведение Фэн Сиян весьма своеобразно, и сейчас посмотрела на Исяо с приоткрытым ртом. Фу Исяо лишь равнодушно вернула ей взгляд: «Привыкай». Сюэин вновь перевела глаза на хрупкую фигуру принцессы, стоящую на высоком помосте, и в сердце её мелькнула тень сожаления. Если бы Фэн Сиян не была принцессой Суша, если бы не оказалась втянутой в эту мутную историю, возможно, они могли бы стать настоящими подругами, втроём бы путешествовали по свету, смеясь и распевая песни день и ночь…
Тишину оборвал вздох Фэн Цишаня:
— Среди всех моих дочерей лишь Сиян такая искренняя и открытая. Ся Цзинши, не подведи её.
Слова отца прозвучали с явным намёком на доверие, и Фэн Сиян, почувствовав это, вдруг смутилась и поспешно села. Множество министров, которые знали её с детства, увидев её застенчивость, тут же дружно рассмеялись.
Ся Цзинши слегка улыбнулся:
— Пусть наша любовь будет вечной без необходимости сладких слов.
— Прекрасно! — рассмеялся Фэн Цишань. — Тогда я спокоен. Сиян, ты уже взрослая, замужем больше не должна быть такой упрямой и своенравной, стань рассудительнее. Когда отца рядом не будет, ты должна уметь сама принимать решения. Эх, я всё равно за тебя волнуюсь…
Сиян сначала послушно кивала, но потом, услышав нотки грусти в голосе отца, не смогла сдержать слёз, покраснела от волнения и с укором прошептала:
— Отец, сегодня же день моей свадьбы! Зачем говорить такие грустные вещи…
Фэн Цишань, видя, как она готова расплакаться, поспешил отогнать печальные мысли и поднял кубок, чтобы выпить с Ся Цзинши на радостях.
Вдруг из нижних рядов раздался голос:
— Почему только мы приносим дары? Или люди из Цзиньсю пришли с пустыми руками?
Не успели слова стихнуть, как по залу прокатился ропот. Ся Цзинши и Фэн Сиян одновременно нахмурились и взглянули вниз.
