В прошлой жизни беглецов было меньше — тогда Вэй Юнь и Гу Чушэн сдерживали врага. Теперь же, без них, люди спасались кто как мог.
— Зато живы, — заметил Чжан Юнь. — Значит, города не вырезали.
Чу Юй кивнула. Значит, Вэй и Сун, отступая, всё же вывели народ.
— Пусть бы всё это скорее закончилось, — тихо сказала она.
Чжан Юнь помолчал, потом нерешительно произнёс:
— Госпожа, не знаю, стоит ли говорить… Все думают, что малый хоу Вэй просто упрямится. Но ведь в Байдигу погибло столько людей. Северяне виноваты, а он всё равно не идёт на фронт. Это… обидно.
— Ты так думаешь или все так говорят? — спросила она.
— Все, — признался он.
— Генерал Чжан, ты знаком с командиром Яо?
— С Яо Юном? Конечно.
— Тогда скажи, — её голос стал холоден, — кто вывел народ из городов? Кто оставил крепости? Кто погиб на поле? И кто теперь держит в руках знамя главнокомандующего?
Чжан Юнь побледнел.
— Не продолжай, госпожа, — поспешно сказал он. — Я понял. Давайте просто хорошо удержим Фэнлин.
Он отступил, а Чу Юй осталась сидеть на камне, глядя на беженцев.
— Госпожа, — подошёл воин, — одна женщина с детьми просит милостыню. Прогнать?
Чу Юй подняла взгляд. Женщина в потёртом плаще, лицо вымазано углём, рядом трое детей. В её поклоне сквозила выучка столичной знати.
— Приведите, — сказала Чу Юй.
Женщина подошла, опустилась на колени и тихо произнесла:
— Простолюдинка приветствует госпожу.
Голос был до боли знаком. Чу Юй вздрогнула.
— А‑Цзинь?!
Женщина дрогнула, но не подняла головы. Когда Чу Юй шагнула к ней, та вдруг вскочила и попыталась убежать.
Чу Юй схватила её за запястье и резко повернула лицо к свету. Под слоем сажи виднелись свежие рубцы, изуродовавшие некогда красивое лицо.
— А‑Цзинь… — прошептала она.
Дети бросились на Чу Юй, крича:
— Отпусти нашу сестру!
Солдаты удержали их, и Чу Юй громко приказала:
— Всем стоять!
Тишина.
— Эти дети два дня не ели, — с трудом сказала Чу Цзинь. — Дай им поесть, потом поговорим.
Чу Юй кивнула. Когда детей увели, Чу Цзинь строго велела:
— Только не жидкую пищу, пусть едят понемногу.
Затем она выпрямилась, пригладила рваное платье и, словно вновь став столичной красавицей, спокойно произнесла:
— Пойдём.
В шатре Чу Юй долго молчала, глядя на сестру. Та, некогда капризная и нежная, теперь казалась камнем, обточенным бурей.
— Ты ела? — спросила Чу Юй.
Ответа не последовало. Она велела принести еду и чай.
— Выпей, согрейся.
— Ты не хочешь спросить, что со мной? — тихо произнесла Чу Цзинь.
— Это твоё дело, — мягко ответила Чу Юй. — Захочешь — расскажешь.
— Я знаю, ты посылала за мной людей, — сказала Чу Цзинь. — Я думала, ты не хочешь спасать Вэньчана, поэтому убежала. Нарочно смешалась с беженцами, чтобы оторваться от слежки.
— Ловко придумано, — усмехнулась Чу Юй.
В шатре повисла тишина. Пламя свечи треснуло, и вдруг Чу Цзинь прошептала:
— Я ошибалась. Всё это время я ошибалась.
Слёзы потекли по её лицу, смывая сажу и обнажая уродливые шрамы.
— А‑Цзинь, не кори себя. Главное, что ты жива, — сказала Чу Юй.
Когда та успокоилась, Чу Юй добавила:
— Что ты хотела сказать?
— В Фэнлине что‑то неладно, — ответила Чу Цзинь. — Очень неладно.
Тем временем в доме Вэй Юнь писал письмо Чу Линьяну. Вошёл Вэй Ся:
— Хоу-е, к вам пришёл человек.
За его спиной стоял мужчина в чёрном плаще. Он поднял голову, его лицо было мрачным.
— Говорят, госпожа Вэй отправилась в Фэнлин? — спросил он.
— Гу Чушэн? — удивился Вэй Юнь. — Разве ты не в резиденции старшей принцессы?..
— Отвечай! — перебил тот, голос его сорвался. — Она там?!
— Да, — коротко сказал Вэй Юнь. — С двумя десятками тысяч воинов.
Гу Чушэн пошатнулся, Вэй Ся поспешил подхватить его.
— Дай мне пятьдесят тысяч солдат, — хрипло произнёс он. — Немедленно!
— Зачем? — нахмурился Вэй Юнь. — Фэнлин — всего лишь малый город…
— Но там сосредоточено главное войско северян! — выкрикнул Гу Чушэн. — Не меньше ста тысяч! Ты дал ей двадцать, ты послал её на смерть!
Чернила растеклись по бумаге, и Вэй Юнь, побледнев, уронил кисть.
