На стене стоял Лю Жун, наблюдая за полем боя; Хань Сю командовал из тыла, управляя механизмами. Чу Юй держала первую линию. Сначала Хань Сю выпустил град стрел, затем, когда враги прорвались, их встретили ловушки с шипами и колючками. Дальше — передний вал, где сражалась Чу Юй.
Они соорудили баррикады из мешков с песком, прикрывая лучников, а потом пошли врукопашную. Волна за волной накатывали враги, и Чу Юй уже не помнила, сколько времени прошло. С рассвета до ночи она не отходила от передовой. Барабаны гремели без устали: по звуку барабана — наступать, по звону гонга — стоять.
Отступать нельзя.
Сознание притупилось, товарищи сменяли друг друга, падали и вставали новые. Один воин рухнул у её ног. Чу Юй отбила врага, подхватила раненого и оттащила за баррикаду. Там его приняла пара тонких рук — Чу Цзинь, переодетая солдатом, с лицом, перепачканным кровью, но с твёрдым взглядом. Она кивнула, перевязала рану, и Чу Юй вновь бросилась вперёд.
Перед лицом смерти не спрашивают о прошлом. На поле битвы нет места расчётам.
Северные варвары рвались в лобовую атаку, но Фэнлин держался. Два дня и две ночи шёл бой, и враг не продвинулся ни на шаг. На третий вечер они наконец остановились.
Чу Юй, вся в крови, сидела у подножия горы, держа в руках чужой меч — свой давно сломался. Серебристые доспехи холодно поблёскивали в темноте. Она смотрела на лагерь врага, как зверь на добычу, и северяне не смели встретить её взгляд.
Лю Жун подошёл с кувшином вина, присел рядом:
— Так дальше не выдержим. Люди измотаны.
— Знаю, — ответила она, облизнув пересохшие губы и отпив глоток. — Не тревожься. Послезавтра они отступят.
— Откуда уверенность?
Она помолчала, не отвечая. Император ждал, что роды Вэй или Чу придут ей на помощь. Стоит Вэй Юню узнать о положении Фэнлина, и он не сможет остаться в стороне. От Хуацзина до Фэнлина два дня пути. Если он получил весть, то уже близко.
В тот миг над равниной вновь раздался рог. Северные варвары начали отступать.
— Отходят… — прошептал Лю Жун.
Чу Юй вскочила, взлетела на дерево и увидела вдали отряд в белых плащах и серебряных доспехах. На знамени — крупный иероглиф «Вэй».
Они мчались к Фэнлину, а северяне им наперерез. Впереди юноша с копьём, стремительный, как молния, прорывающийся сквозь лавину врагов.
Чу Юй дрожала. Северяне не отступали; они шли перехватить подкрепление. Отряд был мал, мог бы повернуть, но шёл к ней. Сквозь грохот битвы она увидела, как юноша поднял голову, встретил её взгляд и улыбнулся.
— Строиться! — крикнула она. — Готовиться к вылазке!
— Госпожа! — вскрикнул Лю Жун. — Их слишком много, мы не прорвёмся!
— Кто ещё может стоять — вставайте! — громко сказала Чу Юй. — Подмога пришла, за мной в бой!
Она первой ринулась вперёд. За ней — Вань Юэ, Чан Юэ и другие. Люди, привыкшие следовать за ней, поднялись один за другим.
На стене Чу Цзинь перевязала раненого, подняла голову и увидела, как сестра ведёт людей в атаку. Хань Сю стоял на башне, лицо его скрывалось белой маской.
Чу Цзинь стиснула зубы, бросилась к боевому барабану и ударила.
— Что ты творишь?! — вскрикнул стоявший рядом воин, но Хань Сю поднял руку:
— Пусть.
Тяжёлые удары барабана гремели над полем. Солдаты, услышав их, поднимались и шли за Чу Юй.
Звук барабана взметнул кровь, и северяне, измотанные двухдневным боем, дрогнули. Впереди же войско Вэй Юня — отборная конница — прорвало их строй. Между Чу Юй и Вэй Юнем враги смешались и начали бежать.
Когда войско теряет строй, оно уже не войско. Вэй Юнь прорвался, поднял взгляд и увидел женщину, скачущую к нему.
Даже в крови и пыли она сияла, как луна после дождя. В тот миг для него померк весь мир. Осталась лишь она, несущаяся сквозь бурю.
Они поравнялись.
— Я прикрою! — крикнула она, промчавшись мимо.
Вэй Юнь сдержал улыбку и повёл своих людей к горе Фэнлин.
Его отряд был невелик, но двигался стремительно. Вскоре они вошли в крепость. Чу Юй тоже вернулась, бросив взгляд на поле. Сейчас был лучший момент для преследования, но сил не осталось.
— Не смотри, — раздался рядом знакомый голос. — Если погонишься, не вернёшься.
Она обернулась. Вэй Юнь стоял рядом, всё с той же улыбкой.
Он, казалось, не переставал улыбаться с той минуты, как увидел её. Чу Юй вдруг осознала, что вся в крови и грязи, а он — почти безупречен: волосы убраны, лицо чистое, словно не из боя. Ей стало неловко.
— Пойдём наверх, — сказала она. — Надо поговорить.
— Хорошо.
Они поднялись. У подножия горы лежали мешки с зерном, и Лю Жун, сияя, распоряжался, чтобы их поднимали.
— Откуда зерно?! — изумилась Чу Юй.
— Я захватил обоз Су Ча, — спокойно ответил Вэй Юнь.
Она поняла, какой риск он принял, и только выдохнула:
— Зачем было грабить? Сжёг бы, и всё.
Он опустил голову и не ответил.
Она насторожилась. Неужели не догадался? Но он просто не мог сказать. Он видел, как она сражается, и не смог остаться в стороне. Пусть Император хотел, чтобы род Вэй истощил силы, а слава досталась Яо Юну, он всё равно пришёл.
Пусть даже погибнет рядом с ней — не страшно.
Этих слов он не произнёс. Вэй Юнь просто шёл рядом, чувствуя странное спокойствие.
— Ничего, — мягко сказала Чу Юй. — Ты привёз зерно — это уже благо. Пойдём, решим, что дальше.
Когда они вошли в город, навстречу вышла Чу Цзинь. В глазах тревога, но слова застряли на губах.
— А-Цзинь, — улыбнулась Чу Юй.
— Сестра…
— Всё хорошо, — ответила она. — Не волнуйся.
— Вот и ладно. — Чу Цзинь облегчённо выдохнула.
— А-Цзинь выросла, — тихо сказала Чу Юй и сама почувствовала, что изменилась. В её взгляде теперь было не только тепло, но и мудрость.
Вэй Юнь молча следовал за ней, не отводя взгляда. Они дошли до её покоев.
Чу Юй быстро умылась холодной водой, так как горячей не было, и, переодевшись, села рядом с ним. Ели они просто, но после долгих боёв даже жидкая каша казалась пиршеством.
