— Позвольте помочь вам умыться, — произнёс он негромко.
— У вас нет женщин в доме? — удивилась она.
Он покачал головой.
— В дороге женщин нет.
Она не стала расспрашивать. По его действиям было ясно: он не путешественник.
— Благодарю за спасение, господин, — сказала она. — Но не стоит вам самому хлопотать, пусть слуги займутся.
Он не ответил, лишь заметил:
— Сначала поешьте. Остынет.
Она поблагодарила и взяла чашу. Сделав несколько глотков, она насторожилась: в каше был растёртый желток, именно так она любила. Но как мог случайный человек знать об этом?
Подозрение кольнуло сердце. Когда она закончила, кто‑то принёс воду для умывания. Она взяла полотенце и спросила:
— Простите, а ваш господин…
Договорить она не успела, перед ней снова стоял он, держа таз с водой.
Он делал это спокойно, будто не видел в своём поступке ничего странного.
Чу Юй нахмурилась.
— Господин, между нами есть какая‑то связь?
Он чуть напрягся, но ответил ровно:
— Госпожа слишком знатна, я не смею тревожить.
Слова давались ему с трудом. Он не хотел, чтобы она узнала, кто он. Под маской он мог говорить с ней как равный, не как младший.
Чу Юй улыбнулась:
— Мы ведь впервые видимся. Откуда же вы знаете, что я — госпожа, да ещё и «знатная»?
Она спокойно закончила умываться и взглянула на него прямо. Он передал принадлежности Вэй Цяню, затем сел на колени у стола и сказал:
— Спрашивайте, что желаете.
— Кто вы?
Он помолчал и ответил:
— Меня зовут Гунсунь Лань.
Имя заставило её удивиться. Она слышала о таком человеке, советнике Чжэньго-хоу, одном из самых доверенных людей Вэй Юня. В письмах имя это мелькало не раз.
— Так вы из людей Чжэньго-хоу? — уточнила она.
Он кивнул. Двое стражей за его спиной стояли, не смея дышать.
— Вас послал хоу-е? Зачем?
— Су Ча вёз письмо в Хуацзин. Хоу-е велел нам перехватить.
— Почему он не сообщил мне? — нахмурилась Чу Юй, но тут же вспомнила, как в последние годы Вэй Юнь редко писал ей.
Она вздохнула и улыбнулась с усилием:
— Впрочем, неудивительно. У него свои дела. Письмо нашли?
— Нет. Он ушёл в Хуацзин. Я велел стеречь ворота, но, возможно, придётся ехать туда. Надеюсь на вашу помощь.
— Разумеется, — кивнула она. — Но скажите, откуда вы меня узнали?
— В покоях хоу-е висит ваш портрет, — ответил он после паузы.
— А каша утром? Вы тоже любите такую?
— Хоу-е говорил, что вы так предпочитаете.
— Он много вам рассказывал?
Он сжал кулаки в рукавах, голос его дрогнул:
— Хоу-е… очень скучает по вам.
Эти слова заставили её замереть. Он смотрел на неё, сдерживая бурю чувств, и тихо добавил:
— Он очень, очень тоскует.
Чу Юй улыбнулась мягко, как цветок груши под весенним ветром.
— А я по нему.
Горло Вэй Юня сжалось. Он опустил взгляд.
— Почему же он не пишет? — спросила она. — Я столько писем отправила, а ответов почти нет.
— Когда он пишет вам, — тихо сказал Вэй Юнь, — ему хочется вернуться, поэтому перестал. Хотел дождаться мира и сказать всё лично.
Эти слова рассеяли её давние обиды. Она улыбнулась:
— Вот как…
Он вынул из-за пояса жетон и подал ей:
— Хоу-е велел передать это как знак доверия.
Она внимательно осмотрела знак и убедилась, что он настоящий.
— Если вы направляетесь в столицу, — сказала она, — поедем вместе. Всё равно вам туда путь, а меня довезёте.
— Ваш отъезд должен остаться тайной?
— Разумеется.
Она коротко объяснила, что произошло. Вэй Юнь слушал, хмурясь, но не перебивал.
Когда всё было готово, он сказал:
— Я скажу, что вы — моя жена, больная, еду искать лекаря.
— Хорошо, — согласилась она.
Он взял у Вэй Ся плащ, накинул ей на плечи и аккуратно завязал шнуры. Держался он почтительно, но не холодно.
Чу Юй отвела взгляд, не решаясь встретиться с ним глазами.
Он поднял её на руки и понёс к повозке.
Короткий путь показался бесконечным. Сердце его билось ровно, а ей казалось, что от тепла его груди лицо горит.
Он уложил её в повозку, укрыл и отступил.
Долгое молчание. В воздухе витал знакомый аромат. Чу Юй вдруг вспомнила, это запах помады, которую она когда‑то любила.
— Что за аромат в вашем мешочке? — спросила она.
Он понял сразу. Это был тот самый запах, что она выбрала много лет назад. С тех пор он не менял его.
— Не знаю, — ответил он спокойно. — Нам выдают одинаковые мешочки, я выбрал тот, что понравился.
— Забавно, — улыбнулась она. — Мне тоже нравится.
Он опустил глаза. Она стала расспрашивать о Вэй Юне, о быте, о привычках. Он отвечал на всё, не скрывая. Из его слов она складывала картину жизни на севере, не подвиги, о которых писали, а мелочи, что делали его живым.
Голос Вэй Юня был ровным и спокойным, и от этого Чу Юй чувствовала странное умиротворение.
Повозка покачивалась. Она слушала и листала книгу. Всё в нём казалось знакомым.
Вдруг лошади шарахнулись, повозка тряхнула, и страница порезала ей палец. Прежде чем она успела вскрикнуть, он уже взял её руку и ловко обмотал бинтом.
— Осторожнее, — сказал он тихо, с оттенком заботы.
Она смотрела на него, и в памяти всплыло: «Осторожнее» — то же слово, что когда‑то шептал ей Вэй Цзюнь, ведя под красным покрывалом к алтарю. Тогда она ещё верила, что впереди — счастье.
Теперь, глядя, как этот человек перевязывает ей палец, она вдруг поняла: этот человек слишком похож на того, кем был Вэй Цзюнь.
Он поднял глаза:
— Госпожа, на что вы так смотрите?
В его взгляде было спокойствие и редкая мягкость. И всё же в этой мягкости она узнала то же чувство, защищённость, что дарил ей когда‑то муж.
Она улыбнулась.
— Простите за откровенность, — сказала она. — Но вы удивительно похожи на моего покойного супруга.
Рука Вэй Юня дрогнула.
— Вам никто не говорил, — продолжила она, — что вы с Вэй-шицзы похожи как две капли воды?
Эти слова пронзили его, как нож. Он сдержал дыхание, лицо осталось спокойным.
— Вы знали его? — спросила она.
Он долго молчал, потом глухо ответил:
— Знал.
Знал слишком близко. Когда‑то мечтал быть, как он. Но теперь понял, что не хочет быть никем другим.
Он хочет быть собой, тем, кого зовут Вэй Юнь, седьмым сыном дома Вэй.
