Ван Лань долго молчала, потом с трудом улыбнулась:
— Я больше не думаю о счастье. Судьба у меня такая. — Она опустила глаза. — Пусть будет, как будет. Как решит Небо.
Чу Юй не ответила. Она понимала, чужую боль не рассудишь.
Спустя время она погладила Ван Лань по руке:
— Иди, отдохни. Не мучай себя.
Ван Лань кивнула, поднялась и ушла.
На постели Шэнь Ю чуть шевельнул глазами, и по его щеке скатилась слеза.
Чу Юй уловила перемену дыхания, подошла ближе и спокойно сказала:
— Каждый человек ошибается. Одни ошибки можно исправить, другие — нет. Но твоя не требует смерти. И не лишает пути назад. — Она тихо вздохнула. — Если бы не Чжао Юэ, в чём бы ты был виноват?
Шэнь Ю не ответил, лишь горло его дрогнуло. Чу Юй поставила чашку и добавила:
— Отдыхай.
Она вышла в коридор.
Повернув за угол, Чу Юй вошла в свои покои. Вэй Юнь уже ждал, просматривая донесения. Теперь, когда они были не в Байлине, он поселился рядом, не скрываясь, словно они уже супруги.
Услышав шаги, Вэй Юнь поднял голову:
— Северные варвары снова шевелятся. Боюсь, если прижмём Чжао Юэ, он объединится с братьями Су. — Он поманил её рукой. — Иди сюда, дай обниму.
Чу Юй улыбнулась и подошла. Он обнял её одной рукой, а другой держал свиток.
— Не понимаю, — тихо сказал он, — что у шестой невестки на сердце.
— Всё‑таки тогда сведения передал Шэнь Ю, — напомнила Чу Юй.
Вэй Юнь вздохнул:
— Он сделал всё, что мог. Его предал Чжао Юэ. Вина его невелика, а за эти пять лет он искупил всё, что мог.
— Ты великодушен.
— Я не слепо мщу, — спокойно ответил Вэй Юнь. — Вина должна иметь имя. Хоть мне и неприятно, но нельзя поступать по прихоти. Шэнь Ю ошибся, но и сам стал жертвой. Он хотел служить стране, отдал себя делу, а в итоге оказался обманут и опозорен. Его раскаяние — тяжелейшее наказание. Я могу отпустить.
Он опустил подбородок ей на плечо:
— Но люди разные. Не стану заставлять. Если шестая невестка не может простить, поговорю с Шэнь Ю сам.
Чу Юй кивнула, не возражая.
Весть о победе быстро разлетелась. Когда донесение дошло до Чжао Юэ, лицо его потемнело.
— Шэнь Ю сдался? — он сжал кулаки. — Я столько для него сделал, а он отплатил вот так?!
— Государь, — спокойно произнёс министр Се, — сейчас не время искать виновных. Надо думать, что делать дальше.
Первая битва проиграна. Если не одолеть Вэй Юня, другие ваны возьмут пример, и что тогда?
Чжао Юэ нахмурился. Гу Чушэн стоял в стороне, руки в рукавах. Он молча слушал.
— Что скажешь, Гу-айцин? — холодно спросил Чжао Юэ.
Гу Чушэн поднял взгляд:
— Какой теперь смысл воевать с Вэй Юнем?
Император понял намёк.
— Продолжай.
— Первая битва — лицо державы. Мы её проиграли, и дух по всей стране поднялся. Даже если потом победим, все уже знают: двор может проиграть. В разных землях восстали десятки ванов. Пусть у государя и великая армия, но усмирить сотню повелителей трудно.
— Болтовня! — вспыхнул министр Се. — Разве мы этого не знаем?
— Потому, — спокойно продолжил Гу Чушэн, — лучше не наступать, а укрепиться. У государя войско и запасы, ваны не осмелятся напасть. А если прекратить снабжение фронта — пусть каждый кормит себя сам. Где зерна мало, там начнутся раздоры. Без серебра и помощи мы и пальцем не пошевелим, они сами перегрызутся. Зачем нам лезть в бой?
В зале повисла тишина. Гу Чушэн подошёл к песчаной карте:
— У нас и люди, и хлеб. Будь это эпоха Чуньцю, мы были бы Цинь. Если прочие ваны не объединятся, мы можем стравить их между собой, ждать, пока тигры дерутся, и потом ударить. Преимущество за государем. Чего же бояться?
— Верно говорит айцин, — лицо Чжао Юэ просветлело.
Министр Се, однако, нахмурился:
— А если они всё же объединятся?
Гу Чушэн усмехнулся:
— Думаешь, почему союз не удаётся?
Он коснулся груди:
— Из‑за человеческого сердца.
— Луна тысячелетиями та же, а сердце людское меняется. Не тревожься, министр Се.
Голос его был спокоен, и все невольно расслабились. Чжао Юэ уже хотел похвалить советника, но вдруг перед глазами потемнело. Евнух Чжан Хуэй подхватил его:
— Государь! Скорее зови придворного врача!
Боль пронзила, но быстро отпустила. Зрение прояснилось. Гу Чушэн стоял неподалёку, невозмутимый:
— Государь слишком утомился.
Чжао Юэ тяжело вздохнул, поднял руку и сжал ладонь Гу Чушэна:
— Хорошо, что ты не как Шэнь Ю.
Гу Чушэн поднял глаза.
— Верно, — тихо ответил он. — Я не Шэнь Ю.
Он — не тот, кто прожил жизнь, так и не поняв, что творит.
Опустив взгляд, Гу Чушэн добавил:
— Я всё ещё жду, когда государь возьмёт Вэй Юня и пожалует мне в супруги старшую госпожу Вэй.
Эти слова были сказаны, чтобы успокоить Императора. Чжао Юэ, услышав их, отбросил сомнения и похлопал его по руке:
— Благодарю тебя, Чушэн.
Ресницы Гу Чушэна дрогнули.
— Государь, не стоит благодарить, — произнёс он негромко. — Придёт день, когда вы не захотите этого делать.
