— Генерал, — Гу Чушэн тяжело дышал, — если сегодня вы не возьмёте зерно, Цинчжоу вспыхнет. Как вы потом предстанете перед Императором?
— Господин… — добавил он, и в голосе прозвучала боль. — Подумайте трижды!
В этих словах было больше, чем просьба. Яо Юн понял без объяснений: если он уйдёт без зерна, Вэй Юнь всё равно раздаст его от своего имени, а ему придётся тратить собственные запасы. Не спасёт — начнётся бунт, и тогда Вэй Юнь воспользуется этим, чтобы войти в Цинчжоу.
Теперь Вэй Юнь, готовый спасать людей, выглядел почти благородным.
Гу Чушэн поспешно обратился к нему:
— Ван-е, скажите прямо, чего вы хотите. Генерал Яо не тот, кто считает народ за пыль. Если возможно — он согласится.
Недавние слова Яо Юна о «жизни букашек» теперь обернулись против него. Лицо его потемнело.
Вэй Юнь спокойно произнёс:
— Я пошлю пятьсот человек сопровождать Цинпин-цзюньчжу и обоз с зерном в Цинчжоу. Она будет иметь право открыто проверять счета.
— Ты мне не доверяешь?
— Забыл, что натворил? — в голосе Вэй Юня зазвенел холод. — После всего у тебя хватает наглости говорить о доверии?
Яо Юн вздрогнул. Он вспомнил, что перед ним стоял человек из рода Вэй, того самого, чей дом был уничтожен шесть лет назад из‑за его трусости и отступления.
Вэй Юнь поднялся. Движения его были всё такими же плавными, но сердце Яо Юна сжалось.
— Это лишь первое условие, — сказал он. — Деловое. А чтобы я отдал зерно, нужно второе.
— Что ещё?
— Встань на колени. Сто ударов по лицу, до крови.
— Ты…
— Господин Яо, — вмешался Гу Чушэн, — не горячитесь.
Яо Юн тяжело дышал, глядя в глаза Вэй Юню. Тот не отводил взгляда.
— Подумай, — сказал Вэй Юнь. — Пока я не вошёл в город, дай ответ. Как только ворота закроются, считай, что ты решил сам справляться с бедствием.
Он повернулся и пошёл к воротам Цинчжоу.
— Какой же сын у Вэй Чжуна вырос! — выкрикнул Яо Юн. — Посмотри, что ты творишь!
Вэй Юнь остановился, обернулся и холодно произнёс:
— Прежде чем спрашивать, что сделал я, вспомни, что сделал ты. Не думай, будто имя рода Вэй обязывает меня помогать вам с Чжао Юэ.
Он усмехнулся:
— Я жив, и потому уже не тот, кем были мёртвые.
Яо Юн молчал, глядя ему вслед. Вэй Юнь шёл, не оглядываясь.
Он не думал о народе. Он был таким же, как Вэй Чжун, Вэй Цзюнь и все те, кого Яо Юн когда‑то предал.
Действительно, дух Великого Чу угас, хребет его сломлен.
Яо Юн сам не понял, что чувствует. На миг ему стало жаль, но миг прошёл. Слишком многое совершено, слишком далеко он зашёл. Юноша, когда‑то стоявший в тылу, стал властителем области, и для раскаяния не осталось места.
Он лишь смотрел на уходящую спину Вэй Юня и слышал, как Гу Чушэн крикнул:
— Яо Юн, ты ослеп?! Он только и ждёт, чтобы ты отказался! Тогда зерно останется у него! Императору нужны лишь Цин и Янь. Если потеряешь Цинчжоу, чем ответишь перед троном?!
Яо Юн молчал. Мысли путались. Зерно ему было необходимо, но позволить Вэй Юню вести пятьсот воинов и Цинпин-цзюньчжу в Цинчжоу, да ещё встать на колени…
Он боролся с собой, пока Вэй Юнь почти достиг ворот, и наконец выкрикнул:
— Хорошо!
Вэй Юнь обернулся, спокойно посмотрел на него, потом сказал Вэй Ся:
— Позови моего отца и брата.
Вэй Ся поклонился и ушёл.
Вэй Юнь вновь сел, глядя на мрачного Яо Юна:
— Зерно сейчас велю пересчитать. Подожди немного.
— Как мне… встать на колени? — сдавленно спросил тот.
— Подожди, — остановил его Вэй Юнь.
Через несколько мгновений семь воинов рода Вэй внесли чёрные дощечки с именами — поминальные таблички. Они выстроили их в ряд перед сиденьем.
Вэй Юнь поднял чашку, плеснул чай перед табличками и тихо сказал:
— Отец, брат… сын привёл Яо Юна просить у вас прощения.
Лицо Яо Юна побледнело.
Гу Чушэн, висящий на ветру, щурился от песка и видел, как Яо Юн медленно опускается на колени перед этими именами.
— Бей, — произнёс Вэй Юнь.
Яо Юн ударил себя по щеке.
— Сильнее.
Раздался звонкий хлопок.
— Сильнее! — повысил голос Вэй Юнь.
«Пах! Пах! Пах!» — один за другим звучали удары.
Вэй Юнь поднял голову к небу. Оно было чистое, синее, и высоко кружил орёл.
Отец, брат…
Он думал, как когда‑нибудь он заставит всех виновных прийти к нему с собственными головами в руках.
