Она молчала, чувствуя, как он слабеет. В последнее время его взгляд часто мутнел, дыхание становилось тяжёлым. Она знала причину и, с редкой мягкостью сжав его руку, сказала:
— А‑Юэ, человеку надлежит копить благую судьбу. Ради нас с ребёнком накопи немного добродетели.
Он тихо рассмеялся:
— Не бойся. В ад спущусь я, а вы с ребёнком будете жить спокойно.
— А‑Юэ… зачем? — прошептала она, крепче сжимая его пальцы.
— Чуньхуа, — он поднял голову, глядя на неё с горечью, — есть пути, с которых не свернуть. Вэй Юнь не пощадит меня, ты ведь понимаешь?
Принцесса смотрела на него в оцепенении. Он с трудом выговорил:
— С той минуты, как ради мести я погубил дом Вэй, дороги назад для меня нет.
Он выпрямился, голос стал холоден:
— Между мной и Вэй Юнем должен умереть один. Но будь спокойна, — он сжал её руку, — это буду не я.
Пока эти приказы расходились по стране, Вэй Юнь уже взял Циннань. Вернувшись в Байлин, он распорядился о делах и связался с Шэнь Ю, готовясь вместе ударить по Юйшую. Взять Юйшуй, и Цинчжоу падёт.
В это время Чу Юй прибыла в Юньчэн. Весть о победе Вэй Юня дошла туда лишь теперь. Городом командовал Сунь И, и Чу Юй велела ему написать письмо Вэй Юню, узнать, чем тот занят.
Сунь И удивился:
— Генерал, почему вам не написать самой?
Чу Юй смутилась, отмахнулась:
— Пиши, как велено. Зачем расспросы?
Сунь И, усмехаясь, писал и бормотал:
— Странно. Вы ведь и военачальница, и возлюбленная. Что тут стесняться?
— Кто сказал, что я стесняюсь? — вспыхнула Чу Юй. — Я просто думаю о нём.
— Думаете?
— Конечно. Стоит мне написать, он поймёт, что я скучаю. А если узнает, что скучаю, сам заскучает. Тогда будет думать обо мне день и ночь, захочет увидеть, и как тут воевать?
Такой откровенности Сунь И не ожидал и растерялся. В этот момент за дверью послышался голос Вань Юэ:
— Госпожа, снаружи кто‑то просит встречи, говорит, ищет господина Гу.
Чу Юй удивилась. Гу Чушэн давно покинул Юньчэн. Кто бы мог его искать?
Она вышла и увидела у ворот женщину в поношенной одежде, с ребёнком на руках. Женщина выглядела совсем молодой.
— Вы ищете господина Гу? — спросила Чу Юй, подходя.
Та хотела пасть на колени, но Чу Юй поспешила удержать её. После коротких приветствий женщина сказала:
— Не я ищу господина Гу. Мне сказали, что он ищет меня.
— А вы кто?
Женщина вздохнула:
— Я из семьи Ли. Слышала, господин Гу разыскивает моего свёкра, Ли Лэ, вот и пришла.
Чу Юй не знала, зачем Гу Чушэну понадобился Ли Лэ. Она задумалась. Она давно не видела ни его, ни Вэй Цинпин, не знала, как у них идут дела. Зерно теперь шло из Юньчэна в Цинчжоу, и, решив, что стоит проверить, она велела известить Сунь И и сама повела женщину в Цинчжоу.
Тем временем Гу Чушэн и Вэй Цинпин раздавали помощь в небольшом городке Цюаньюн.
Путь занял пять дней. В дороге Чу Юй разговорилась с женщиной и узнала, что её зовут Чэнь Цзю-эр. Ли Лэ — её свёкор, а она жена его третьего сына.
У Ли Лэ было два сына и дочь. Старший ушёл на войну и не вернулся. Второй, муж Чэнь Цзю-эр, умер после побоев, не сумев уплатить непосильный налог. Дочь, чтобы спасти семью, продали в богатый дом, о ней с тех пор ничего не слышно. Осталась одна Чэнь Цзю-эр с тремя детьми.
Пришли смута и землетрясение. Из троих малышей двое умерли, выжил лишь младенец, родившийся недавно, и тот едва дышал.
Когда Чу Юй встретила её, у женщины уже не было молока, ребёнок жил на рисовом отваре, выданном на раздаче. Только в дороге, впервые поев мяса, она смогла вновь кормить.
Цюаньюн был последним городом, где ещё шло спасение.
На деле бедствие там оказалось страшнее, чем сообщали. Когда Гу Чушэн узнал правду, было уже поздно.
Когда Чу Юй прибыла, город лежал в руинах. Люди вывозили трупы на телегах, чтобы по приказу Вэй Цинпин сжечь их за стенами. В воздухе стояла тяжёлая тишина, давившая на сердце.
Чэнь Цзю-эр, прижимая ребёнка, робко спросила:
— Госпожа…
— Не бойся, — ответила Чу Юй спокойно. — Следуй за мной.
Она велела солдатам везти зерно. Людей в городе почти не осталось, помогать было некому, и Чу Юй сама взялась разгружать мешки. Потом расспросила прохожих, где найти Гу Чушэна.
Ей указали на лечебные шатры. Уже подходя, они услышали стоны, плач, суету.
Войдя, Чу Юй увидела ряды больных. Между ними сновали люди, перевязывали раны, поили лекарствами.
Издали она заметила фигуру в красном. Волосы убраны под простую повязку, роскошная одежда перепачкана землёй, поверх надет белый лекарский передник. В руках он держал чашу с отваром и торопливо подносил её старику.
Сначала действовал спокойно, но вдруг старик закашлялся, изо рта пошла кровь. Гу Чушэн растерялся, закричал:
— Вэй Цинпин! Вэй Цинпин!
Но больных было слишком много, и Вэй Цинпин лечил другого. Тогда Гу Чушэн дрожащими руками достал иглы, нашёл нужные точки, куда прежде колол Вэй Цинпин, и, схватив поданную смесь, влил её старику в рот.
— Держитесь, — шептал он, — старший, держитесь! Ваш сын скоро вернётся, вы должны дождаться!
Он отчаянно боролся, но дыхание старика угасло. Как ни старался Гу Чушэн, тот умер у него на руках.
Он опустился на колени и долго смотрел на безжизненное лицо.
Чу Юй подошла, положила ладонь ему на плечо.
— Господин Гу, — тихо сказала она, — его уже нет.
Он медленно обернулся. Перед ним стояла женщина в чёрном воинском платье, с плетью на поясе, волосы собраны высоко. В её взгляде сочетались сила и мягкость, в улыбке — сочувствие.
— Отдохните немного, — сказала она.
Он долго молчал, потом слабо улыбнулся:
— А‑Юй.
Поднявшись с помощью ученика, он отвернулся от тела и сказал:
— Давненько не виделись.
— Да, — ответила она и отступила в сторону. — Слышала, ты ищешь Ли Лэ. Это его невестка. Я привела её.
Гу Чушэн взглянул на женщину с ребёнком. Та стояла, опустив голову, не смея поднять глаз.
Он понял всё без слов. Он сжал кулаки, потом глубоко вдохнул и с трудом спросил:
— В живых… кто‑нибудь остался?
