А за сотни ли оттуда Вэй Цинпин наблюдала за больным, которому дала новое лекарство. С утра она получила письмо от Чу Юй, немедленно попробовала рецепт, и теперь больной явно шёл на поправку.
— Скорее, доставьте рецепт в Тайпин! — велела она.
В письме Чу Юй ясно сказала: Сун Шилань — ключ к победе, его нужно спасти любой ценой.
Пока голубь летел к Тайпину, Шэнь Ю стоял у ворот дома Ван Лань. Каждый раз перед походом он приходил сюда, молча стоял ночь и уходил. Но в этот раз он тихо позвал:
— Ван Лань.
Она сидела внутри, вышивая. Услышав его голос, она дрогнула, уколола палец и поспешно поднесла его к губам.
— Я иду на войну, — сказал он за дверью.
Ван Лань опустила глаза.
— Я знаю, ты не хочешь меня видеть, — продолжал он. — И я сам не знаю, что бы сказал, если бы увидел тебя. Я всё думал, как нам быть вместе, но, видно, ошибался с самого начала. Ошибся и уже не исправить, ни умысел, ни случай не имеют значения. Ошибка остаётся на всю жизнь.
Она слушала, и плечи её опустились. Шэнь Ю сел на пороге, в его голосе прозвучала улыбка:
— Самое счастливое время в моей жизни — когда мы только познакомились. Ты тогда была такая милая.
Он тихо смеялся, вспоминая прошлое. Их жизнь прошла в ожидании: он — за дверью, она — внутри. Меж ними текла река, через которую не было моста.
— Помнишь, ты подарила мне тёплый нефрит? Я тогда подумал, что ты ужасно богата, ведь кто дарит нефрит просто так? Ван Лань… — рассвело, и он вздохнул. — Если бы всё то не случилось… как было бы хорошо.
Ни вражды, ни любви, только покой.
Она молчала. Они привыкли встречать рассвет в тишине, по разные стороны двери.
Шэнь Ю поднялся.
— Ван Лань, береги себя.
Она вздрогнула. Впервые он сказал «береги себя», а не привычное «до встречи». Она долго сидела у каменного стола, прежде чем смогла подняться.
Байлин находился недалеко от границы, и уже на следующий день Шэнь Ю прибыл в Байчэн, начал сбор войск.
Тем временем в Тайпине Цзян Чунь получила рецепт от Вэй Цинпин, поспешно приготовила лекарство и принесла к дверям Сун Шиланя.
Он три дня не выходил из комнаты, болезнь усилилась, и он никого не подпускал, лишь через окошко принимал еду и лекарства.
— Шилань! — стучала Цзян Чунь. — Вэй Цинпин прислала средство, ты спасён! Открой дверь!
Сун Шилань внутри замер. Его тело было покрыто язвами, он не хотел, чтобы она видела его таким. Он видел, как умирали другие, страшно, мучительно, и знал, что сам близок к тому. Он хотел, чтобы в её памяти он остался тем беззаботным, изящным юношей.
Он кашлянул и тихо сказал:
— Поставь лекарство у окна.
Цзян Чунь понимала его гордость, хотя уже не раз подглядывала. Она сварила отвар, поставила у окна и спряталась в углу. Из щели высунулась рука, вся в язвах, взяла чашу. Он выпил.
Так продолжалось каждый день. Лекарство действовало быстро. Уже на следующий день Сун Шилань почувствовал силу, голос стал яснее, и они, разделённые дверью, говорили о будущем.
— Когда всё закончится, я постелю красный ковёр от Цюнчжоу до Байлина и встречу тебя.
— Это же расточительно, — улыбнулась Цзян Чунь.
— Пусть будет так…
На четвёртый день жар спал, кашель прошёл, раны начали заживать. Он открыл дверь. Солнце сияло, небо было чистым, а Цзян Чунь стояла у порога, вся в улыбке.
В тот же день Шэнь Ю вступил в бой с Бэйди, а Цинь Шиюэ — с войсками Чжао Юэ.
Тем временем Су Ча, ослеплённый развлечениями, бродил по Хуацзину вместе с Гу Чушэном, который ловко водил его по домам песен и игорным залам. Северный владыка, впервые увидевший блеск столицы, потерял голову. Вся армия Бэйди предавалась пьянству, а Гу Чушэн, завоевав доверие Су Ча, действовал свободно. Он связался с Чу Юй и сообщил:
«Я защищу Вэй Юня. Можете начинать штурм».
Получив это известие, Чу Юй сидела в саду, окружённая донесениями со всех концов страны. Всё было готово, оставалось дождаться, пока события пойдут своим чередом.
Ветер доносил гул битв. Шэнь Ю вёл людей в Снежный хребет, Цинь Шиюэ рубился с Чжао Юэ, а Сун Шилань и Цзян Чунь ворвались в княжеский дворец Цюнчжоу.
— Брат велел тебе помогать Вэй‑шицзы, — сказал Сун Шилань, прижимая меч к горлу четвёртого Суна. — Почему ты ослушался? Брат ещё жив.
В тот миг в Снежном хребте взорвался порох. Снег сорвался с гор, лавина поглотила всё. Шэнь Ю успел укрыться в расщелине, прижимая к груди тёплый нефрит, подарок Ван Лань, единственный в жизни.
От взрыва содрогнулся даже Байчэн. Ван Лань почувствовала тревогу, выбежала из дома и спросила Чу Юй:
— А‑Юй, что случилось?
— Шэнь Ю взорвал порох в Снежном хребте, — тихо ответила она. — Похоже, погиб вместе с Бэйди.
Ван Лань побледнела, бросилась прочь. Снаружи раздался грохот и крики:
— Шестая госпожа!..
Она мчалась к Снежному хребту. Сутки спустя, когда добралась, битва уже закончилась. Снег укрыл тела, из‑под него торчали руки. Ван Лань, по колено в снегу, звала:
— Шэнь Ю! Шэнь Ю!
Она плакала, рыла снег, пока не увидела клочок ткани — цвет его мундира. Схватив лопатой, она стала разгребать снег голыми руками, пока пальцы не окрасились кровью. Под слоем льда показались волосы, потом лицо. Он лежал в снежной полости, словно в коконе, который уберёг его от гибели.
Ван Лань вытащила его, дрожа, взвалила на спину и пошла. С каждым шагом снег хрустел, дыхание обжигало лёгкие.
— Шэнь Ю, — хрипло шептала она, — очнись. Всё прошло. Мы начнём заново. Только живи…
Он не отвечал. Но она шла, пока не почувствовала слабое биение сердца.
