Он ощутил, как к щекам подступает жар, но не отвёл взгляда, позволил себе это короткое мгновение слабости, рассматривать её, пытаясь запомнить каждую деталь.
— Я заплачу тебе отдельно за это, — произнесла она, дойдя до конца.
Она понимала, что такие записи стоят дорого. Если бы он решил их продать, то имя лучшего выпускника, поступившего в университет А, само по себе добавило бы им цену.
Он оборвал её на полуслове:
— Твой отец уже всё оплатил.
Его пальцы медленно сжались. Когда он снова взглянул на неё, его лицо стало непроницаемым, а в голосе прозвучала ледяная сухость:
— Не беспокойся. Этого достаточно, чтобы купить моё время.
Лу Нянь опустила глаза.
Вернулась густая и вязкая тишина, как вечерний зной.
Он чуть заметно сжал губы, а потом встал:
— Я пойду.
— Когда ты уезжаешь в столицу? — тихо спросила она.
— Через три дня.
У него ещё оставались незавершённые дела у Мин-гэ. Всё навалилось сразу.
Три дня…
Она растерянно молчала.
Мысль о том, что после этого они, возможно, больше никогда не увидятся, кольнула неожиданной болью. Он может и не вернуться в Аньчэн. Даже если вернётся, пути их уже не пересекутся.
— А послезавтра у тебя будет время? — спросила она, неуверенно глядя ему в спину.
Он остановился.
— Я хочу выбрать несколько справочников, — тихо объяснила она. — Но я не очень умею выбирать.
Прошла пауза.
— Хорошо, — сказал он.
— Если занят, я пойду сама… — поспешно добавила она.
— Я свободен, — отрезал он.
— Тогда замечательно! — глаза её зажглись.
Он лишь холодно произнёс:
— Плата не требуется.
Она выдохнула, не найдя слов.
Проводив его до дверей, Лу Нянь сказала искренне:
— Спасибо тебе за всё.
Она действительно многому научилась. Эти десять дней вымотали её до предела, но каждый час стоил того. Цинь Сы ни разу не сорвался, не раздражался, даже когда она упорно не понимала.
Солнце летом садилось медленно. В шесть вечера небо всё ещё оставалось светлым.
Сад семьи Лу был прекрасен в золотом свете: подстриженные кроны деревьев, густая листва, запах тёплой земли и стрекот цикад, доносившийся издалека.
Они шли вдоль дорожки.
Его взгляд вдруг задержался на старом доме за оградой. Она проследила и тихо сказала:
— Там уже никто не живёт.
То был тот самый чердак в доме семьи Сюй, где он когда-то жил ребёнком.
Он всегда стоял в тени, прятался, глядя оттуда на неё, наивную и далёкую девочку с солнечными волосами. Так прошли годы, и привычка смотреть издалека стала его немой скорбью.
Теперь он уходил сам. Молчание растянулось.
Когда-то они играли в этом дворе. Она звала, он не откликался, прятался в тени деревьев или за кустами, словно боялся приблизиться.
Его вытянутая и прямая фигура удалялась всё дальше. Лу Нянь стояла у ворот, следя, как он исчезает в переулке.
Закатное солнце медленно опускалось, расплескав алое по краю неба. Тени удлинялись, воздух густел. Наступал вечер.
Когда солнце скрылось за домами, его силуэт исчез окончательно.
Бар гудел и светился, как соты.
Мин-гэ с довольным видом протирал стойку:
— Сегодня вечером наш парень заедет, устроим ему проводы как положено.
— Но ведь Цинь-гэ уезжает только послезавтра утром, — удивился Хуан Мао. — Зачем так рано?
— А я почём знаю, — хмыкнул Мин-гэ. — Сам сказал, что в последний день занят. Ни минуты свободной, вот и перенесли.
— Он, наверное, сильно вымотался, — вставил Сяо Цю. — Мы тут всё на него свалили, а он ещё по ночам что-то пишет, до двух-трёх не ложится.
Хуан Мао усмехнулся:
— Видел я. Какие-то цифры, непонятные знаки… не по нашей части.
— Все экзамены сданы, — с чувством произнёс Мин-гэ. — Вот посмотрите, что значит настоящий человек с образованием. Не то что мы. У него и после поступления в университет учёба на первом месте.
Он сиял от радости. С тех пор, как Цинь Сы был зачислен в университет А, казалось, будто это он сам туда поступил.
— Я ведь говорил: парень далеко пойдёт!
Бай Си, потягивая коктейль, усмехнулась:
— Ну да, далеко пойдёт — и про нас всех забудет. Станет таким важным, что даже здороваться не станет.
— Цинь-гэ не такой, — возразил тихий Сяо Цю.
Бай Си усмехнулась холоднее прежнего:
— А ты посмотри внимательнее. Эта госпожа Лу не из простых. Он ведь за ней бегал? Хочет вцепиться повыше, в богатую семью. Вот увидишь, добьётся своего, и старых друзей не вспомнит.
Она, конечно, не видела их близости, но по выражению лица Лу Нянь всё было ясно. Между ними пока ничего не произошло. Девчонка только-только начинает понимать свои чувства.
Обычно сдержанный Сяо Цю в этот раз вспыхнул, поднялся и сказал с жаром:
— Он любит Нянь-Нянь по-настоящему! Не из-за её семьи!
Он знал Цинь Сы слишком давно. Та скрытая, упрямая любовь началась, наверное, ещё в детстве, тогда, когда Цинь Сы смотрел на неё издалека, не смея подойти. Это чувство было безмолвным, чистым и мучительным. И до сих пор он ничего не позволял себе. Даже намёка, даже благодарности за то, что делал ради неё.
Сяо Цю не сомневался, если бы Лу Нянь попросила, Цинь Сы сделал бы всё, не требуя ничего взамен.
— Говорить, что он ищет выгоды, — всё равно что плевать на его чувства, — произнёс он твёрдо.
— Хватит, — вмешался Мин-гэ.
Он бросил на Бай Си жёсткий взгляд:
— Я же предупреждал: не смей при нём заикаться о Нянь-Нянь. Забыла?
Бай Си побледнела:
— Так я ж не при нём, а между собой. И что, теперь и говорить нельзя?
Повисла тишина.
В этот момент дверь распахнулась, и в помещение вошёл Цинь Сы. От одежды его поднимался холодный пар. На улице шёл дождь.
— Опять ливень? — спросил Мин-гэ.
Он кивнул, закрывая за собой дверь.
