Когда девушке исполняется пятнадцать и она проходит обряд совершеннолетия, всё вокруг будто начинает стремительно меняться. За один лишь четвёртый год правления Тяньли в императорском дворце уже выдали замуж двух принцесс. Обе партии оказались завидными: одна вышла за старшего сына знатного рода, другая — за наследника дома принца; обе пары — равные по положению, словно сами небеса соединили их судьбы.
Чанъи была старше Лу Нянь на два года и уже прошла обряд совершеннолетия, потому в её словах всё чаще проскальзывало едва скрываемое восхищение и зависть. У императора Хэ Дэ было десять дочерей. Кроме третьей и пятой принцесс, рождённых императрицей, остальных он обручил лично. Особенно мало свободы оставалось тем, чьи матери умерли рано и не пользовались милостью, им оставалось лишь покорно ждать решения судьбы.
— Говорят, нынешний таньхуа1 необычайно красив, — шепнула Чанъи Лу Нянь. — Настоящий красавец и учёный.
Обе уже вступали в возраст, когда сердце начинает отзываться на чужую красоту. Но, затворённые в глубинах дворца, они пропустили день дворцовых экзаменов. Выйти за стены им было нельзя, а чиновникам запрещено бродить по задним покоям. Так что увидеться с ними не представлялось возможным.
Лу Нянь, выросшая в этих стенах, с детства тосковала по миру за пределами дворца и всему внешнему удивлялась.
— Через несколько дней я покажу тебе, — пообещала Чанъи. — У меня есть способ пробраться туда. Посмотришь сама, вдруг кто-то приглянется. — Она подмигнула. — Когда пройдёшь обряд, попросишь отца-императора выдать тебя за него.
Лу Нянь не смутилась и только спросила с любопытством:
— Но как мы туда попадём? Нам ведь нельзя выходить из дворца.
— Тише, — Чанъи приложила палец к губам. — Отец скоро устроит пир. Говорят, все они будут там. Надень другое платье, я проведу тебя, только смотреть можно будет из-за ширмы, а говорить нельзя.
Лу Нянь кивнула:
— Хорошо.
Она с детства любила книги о прекрасных девушках и благородных юношах, и теперь ей хотелось увидеть, каковы же на самом деле эти «опоры государства».
Вечером над Чжунся повисла духота. Лу Нянь кормила рыб в садовом пруду; от жары ей стало не по себе. Тонкий рукав лимонно-жёлтого шёлка был закатан, и белая, словно из нефрита, кисть руки небрежно бросала корм в воду, где пёстрые карпы вспенивали гладь.
Рядом стояла служанка Тиин, которая обмахивала госпожу веером:
— Завтра схожу за новыми летними платьями. С каждым днём жарче, так и до солнечного удара недалеко.
Она была старше Лу Нянь на несколько лет, говорила мало, но отличалась мягким и рассудительным нравом.
— Ничего, не жарко, — ответила Лу Нянь. — Послезавтра отец устроит пир, Чанъи обещала взять меня с собой.
Тиин улыбнулась уголком губ:
— Вот как.
А другая служанка, Синьюй, оживилась:
— Говорят, многие из лауреатов женятся на принцессах. Может, и вам судьба улыбнётся.
Лу Нянь зевнула, не возражая. Её влекло не замужество, а сама возможность увидеть иной мир.
— Сысы, — вдруг вспомнила она, — ты пойдёшь со мной.
Ночной ветер шевельнул тени деревьев, но вокруг никого не было.
— Здесь никого, выходи, — тихо сказала она.
За годы Лу Нянь уже поняла: пока рядом посторонние, он не появится, разве что ей грозит опасность. Лишь когда вокруг пусто, можно позвать его помочь.
— Корм закончился, а идти за новым лень, — сказала она. — Принеси коробку из комнаты.
Синьюй недовольно скривилась: ей никогда не нравился этот тайный страж. Считала, что принцесса слишком его балует. Впрочем, в нынешней династии немало принцесс держали при себе красивых фаворитов, но Синьюй не желала, чтобы её госпожу коснулись подобные слухи.
К счастью, тот юноша всегда держался в тени, словно тень самой Лу Нянь, и редко напоминал о себе.
Цинь Сы вскоре вернулся, держа коробку с кормом.
— Подойди, — позвала Лу Нянь, опасаясь, что он снова исчезнет. — Завтра ты пойдёшь со мной, понял? На пиру будет много гостей.
Она давно не видела его. Юноша сильно вырос, по-прежнему в чёрном, с убранными волосами, стройный и собранный. Опустив взгляд, он ответил негромко:
— Слышал.
Пир мудрецов, устроенный императором Хэ Дэ, состоялся в ожидании тысяч.
Лу Нянь, скрыв лицо под вуалью, пряталась с Чанъи за ширмой. Та шептала:
— Вон тот — первый лауреат, но он уже женат.
Это был мужчина лет тридцати, бледный, безусый, с мягкими чертами.
— А тот рядом — танхуа, — указала Чанъи. — Видишь, в белом, с чашей вина.
Он и впрямь был молод, утончён, с лёгкой улыбкой на лице — весь дышал самоуверенной радостью недавней победы.
Лу Нянь посмотрела и разочарованно шепнула:
— Обычный.
— Нельзя всех мерить твоей меркой, — укорила её Чанъи.
О красоте принцессы Дуаньи (титул Лу Нянь) ходили слухи по всему дворцу. Пусть мать её была низкого происхождения и умерла рано, имя дочери знали многие.
Они вернулись во дворец, уставшие, но возбуждённые.
— Отец, кажется, уже подыскивает мне жениха, — сказала Чанъи. — Лишь бы человек был порядочный и дом зажиточный — и я буду довольна.
Она мечтала поскорее покинуть дворец, где жила в тени.
— Говорят, у старшей сестры в доме десяток красавцев, — шепнула она, лукаво улыбаясь.
Лу Нянь вздрогнула: слухи о старшей принцессе ходили самые разные, но та, гордая и сильная, не обращала внимания.
— Мы ведь тоже принцессы, — продолжала Чанъи. — Мужчинам дозволено иметь трёх, четырёх жён, почему нам нельзя? Жизнь коротка, а мы уже столько лет теряем её в этих стенах. Неужели нельзя хоть немного пожить по сердцу?
Она вдруг рассмеялась:
— А твой тёмный страж красив, мне он нравится.
- Танхуа (探花, таньхуа) — третий по рангу лауреат императорских экзаменов. ↩︎
