Бабушка Лань ушла в одно летнее утро тихо, без боли и болезни. Возраст её был уже преклонным, тело давно ослабло, и всё же врачи дивились. Как могла она дожить до таких лет и уйти столь естественно.
По обычаю Наньцяо это называлось «радостные похороны», и скорбеть не следовало.
Услышав весть, Лу Нянь всё равно вздрогнула. Она знала, что значила бабушка Лань для Цю Ли.
Сердце её было смятено. Вместо того чтобы сразу позвонить брату, она набрала номер Чжао Яюаня. Ведь, в каком‑то смысле, и он вырос под опекой бабушки.
На том конце провода мужской голос звучал спокойно:
— Это «радостные похороны», всё закономерно. Она ушла без страданий.
— Что вы теперь намерены делать? — Лу Нянь чуть выдохнула.
— Отвезём её в Наньцяо, — ответил Чжао Яюань. — Такова была воля бабушки.
Когда она положила трубку, у двери уже стоял Цинь Сы. Он вернулся незаметно и молча слушал разговор.
Лу Нянь, всё ещё с тенью тревоги на лице, прижалась к нему:
— Что же делать? Как думаешь, стоит ли мне поехать с ними в Наньцяо?
— Он не так уж хрупок, — тихо сказал Цинь Сы.
— Яюань? За него я не переживаю. Боюсь за Сяо Цю… боюсь, он замкнётся в себе.
Цю Ли был совсем иного склада, чем Чжао Яюань.
Тревога Лу Нянь достигла предела, когда вечером Яюань позвонил и сообщил, что Цю Ли заперся в комнате, выключил телефон и никого не хочет видеть.
В те дни Лу Нянь как раз закончила очередной рисунок, собиралась немного отдохнуть и вместе с Цинь Сы уехать в отпуск. Она не успела, случилось это.
Скрыть волнение она не могла. Весь вечер Лу Нянь ходила молчаливая, усталая.
Цинь Сы наблюдал за ней и наконец сказал:
— Завтра поезжай с ними.
— Ты не против? — удивилась она.
С тех пор как они поженились, почти не расставались. Казалось, Цинь Сы хотел восполнить все прежние годы разлуки.
Если ехать в Наньцяо, её не будет дома как минимум три дня, да и отпуск сорвётся. Она знала, как он ждал этой поездки: работал без отдыха, чтобы скорее всё закончить и уехать с ней.
К тому же завтра у него важный контракт, назначенный месяц назад. Вырваться он не сможет.
— Езжай, — сказал он. — Только звони вовремя.
— Хорошо, — кивнула она.
— Не расстроен?
Он поцеловал её в щёку:
— Нет.
Но Лу Нянь знала: он привык прятать чувства, особенно тяжёлые, и по его лицу ничего не прочтёшь.
В ту ночь она была с ним особенно нежной, словно в знак благодарности.
На следующий день Лу Нянь увидела Цю Ли. Он и прежде был худощавым, а теперь осунулся. Под глазами легли тени, взгляд потускнел. Видно было, как сильно он переживает.
Бабушка Лань не хотела похорон. Кроме Чжао Яюаня и Цю Ли, у неё на свете не осталось никого. Род Чжао хотел устроить церемонию, но Яюань воспротивился. Пусть всё будет так, как желала она сама.
Они встретились у него дома, готовясь к дневному рейсу, чтобы отвезти прах бабушки обратно в Наньцяо.
Лу Нянь не знала, как утешить Цю Ли, и просто сидела рядом, говоря о пустяках, чтобы отвлечь его.
Дом Чжао Яюаня был тихим. Сам он держался ровно, почти как прежде. Трое взрослых говорили мало. Лишь маленький Чжао Сюи, ещё не понимая, что такое смерть, чувствовал, что с любимыми взрослыми что‑то не так, и потому тоже притих.
Лу Нянь первой заметила это:
— Сюи подрос, — позвала она.
— Тётя, — мальчик подошёл и обнял её.
Она попыталась поднять его на руки и удивилась, как он потяжелел.
— Ест много, да и на улице всё время, — усмехнулся Чжао Яюань. — Ты его уже не поднимешь.
— Мне и не надо, — возразил Сюи, забираясь рядом на диван.
Мальчик сидел прямо, стараясь показать, что уже взрослый.
Он был воспитан послушным и мягким, очень тянулся к Лу Нянь, а она — к нему. Казалось, между ними есть особая связь.
— Да, Сюи вырос, — сказала она, легко ущипнув его за щёку.
— Раз вырос, — добавил Чжао Яюань, — поедешь сегодня к бабушке.
— Почему?
— Мы уезжаем, дома никого не будет. За тобой приедут и отвезут.
Мальчик сжался, глаза заблестели.
— Сюи, что случилось? — насторожилась Лу Нянь.
Он молчал, губы дрожали.
Чжао Яюань растерялся:
— Эй, ты чего опять?
Он был холостяком, хоть и добрым, но грубоватым, и не умел обращаться с детьми.
Цю Ли, напротив, всё понял.
— Возьми его с собой, — хрипло сказал он. — Он боится, что ты не вернёшься.
После смерти Су Цинъю и исчезновения Чжао Тинъюаня мальчик остался сиротой. Род Су отстранился, и только бабушка Цзян Вэньинь заботилась о нём, но здоровье её было слабым. Большую часть времени Сюи жил у Чжао Яюаня.
Люди судачили, мол, с его положением он мог бы давно жениться, да держит при себе «обузу». Сюи слышал эти разговоры и боялся, что дядя однажды откажется от него.
Теперь, услышав, что его отправляют к бабушке, он решил: всё, его не хотят.
Чжао Яюань вздохнул, прижал мальчика и ущипнул за щёку:
— Неблагодарный ты. Голова у тебя забита ерундой.
— Я не неблагодарный, — всхлипнул Сюи. — Когда вырасту, я буду заботиться о вас — о дяде, о Сяо Цю и о тёте Лу.
Лу Нянь не удержалась и рассмеялась.
— У тёти уже есть, кто о ней заботится, — лениво заметил Чжао Яюань. — Сначала спроси, согласен ли тот, чтобы ты кормил его жену.
Мальчик не понял, но напряжение рассеялось.
— Возьмём его с собой, — сказал Цю Ли. — Пусть будет рядом. Он послушный, хлопот не доставит.
