Сумерки уже густо легли на землю. Сюй Жухай, заметив перед домом две фигуры, поспешно распахнул дверь и в изумлении воскликнул:
— Нянь-Нянь?
Перед ним действительно стояла девочка, как всегда бледная, но взгляд её был живой и светлый, а рядом — высокий юноша в белом халате.
Лу Нянь обычно никогда сюда не заходила, ко всем в доме относилась холодно и отчуждённо, а теперь вдруг явилась сама. Сюй Жухай был так ошарашен её визитом, что стал необычайно приветлив и мягок. Он захлопнул за ними дверь, провёл в дом и, наклонившись, спросил заботливо:
— Нянь-Нянь, чего-то не хватает? Может, есть у тебя желание — скажи.
На верхнем этаже Сюй Хуэй, сын управляющего, услышал этот зов и тут же сбежал вниз. Он был старше Лу Нянь на два года, и прежде видел её лишь мельком, в моменты, когда девочка садилась или выходила из машины. Никогда она не удостаивала его разговором.
А теперь он смотрел на неё с восторгом: тёмные волосы свободно спадали на плечи, лёгкое платье под тёплой кашемировой накидкой выглядело изысканно, лицо белое, как фарфор, губы розовые, словно ягоды. Только болезненная бледность отнимала немного яркости у её образа. Она была похожа на хрупкую стеклянную куклу.
Сюй Хуэй не смел подойти близко, но волнение окрасило его щёки. Он тихо спросил:
— Нянь-Нянь, ты пришла к моему отцу?
Девочка покачала головой, огляделась по сторонам и негромко обратилась к управляющему:
— Дядя Сюй, а где Цинь Сы?
Сюй Жухай и его сын замерли, решив, что ослышались.
— Цинь Сы здесь? — повторила Лу Нянь. — Тётя Чжан сказала, что он живёт у вас.
Цинь Сы?
Если с ними девочка держалась прохладно, то к Цинь Сы она всегда была откровенно презрительна. Она даже имени его не произносила, только холодное, уничижительное «эй». И вот теперь, в такую стужу и в такой поздний час, явилась искать именно его?
Сюй Жухай пробормотал:
— Его сейчас нет… Этот мальчишка целыми днями пропадает на улице. Но если Нянь-Нянь хочет его видеть, я сейчас же пошлю за ним.
Не успела девочка ответить, как дверь распахнулась. В комнату ворвался ледяной воздух, и вместе с ним тот самый мальчик, насквозь пропитанный запахом снега и сырости.
Он увидел собравшихся, молча сжал губы и направился к лестнице.
— Цинь Сы! — позвала Лу Нянь, бросившись за ним.
Но он не остановился, шагал, не оборачиваясь. Маленькие ножки Лу Нянь не поспевали за ним.
И тогда, в отчаянии, девочка протянула руку и ухватила его за правую ладонь.
Варежки она отдала ему, а сама теперь вышла на холод с голыми руками. Её пальцы, нагретые теплом комнаты, были мягкими и тёплыми, словно лёгкое перо опустилось на его кожу.
Чистые, нежные, обжигающе тёплые.
Сюй Хуэй оцепенел, сердце его наполнилось яростью. Как этот «выброшенный» мальчишка осмелился прикоснуться к Нянь-Нянь?
Цинь Сы же вздрогнул, словно ожёгся. Спустя секунду он резко дёрнул руку и процедил сквозь зубы:
— Не трогай меня.
Лу Нянь замерла. Она вспомнила его свежие раны и подумала, что, наверное, задела их и причинила боль. Мальчишка смотрел на неё так зло, словно был готов вцепиться зубами.
«Неужели так больно?» — растерянно подумала она.
Сюй Хуэй не выдержал:
— Как ты смеешь так разговаривать с Нянь-Нянь?!
Он наткнулся на ледяной, пугающий взгляд Цинь Сы, и его голос сам собой стих.
— Дядя Сюй, комната Цинь Сы на втором этаже? — спросила Лу Нянь, видя, что мальчишка уже поднялся наверх.
Сюй Жухай, взрослый человек, за считанные секунды уловил напряжение в их словах и жестах. От этого ему стало холодно, а по спине прошёл пот.
— Там не убрано, — с трудом произнёс он. — Грязно, пыльно… Там нечего делать. Нянь-Нянь, ты и правда хочешь туда?
— Мне подняться с тобой? — предложил Чжао Мин. Он уже заметил, что у мальчика есть травмы, и понимал, что Лу Нянь не зря так тревожится.
Девочка покачала головой.
Цинь Сы явно её не любил, и если она появится с врачом, то только усугубит его неприязнь, поэтому Лу Нянь подробно рассказала Чжао Мину о его ранах. Тот всё записал и заверил, что справится. Потом он поднял ящик с лекарствами и пошёл наверх.
Сюй Жухай наконец перевёл дух.
Ночь в середине зимы была пронизывающе холодной. Цинь Сы сидел на полу, перед низким столиком, сжимал в пальцах карандаш и быстро выводил цифры при дрожащем свете лампы.
Учился он легко: всё, что проходили в школе, не составляло для него труда, но на чердаке было темно, лампа давала слабый свет, и по вечерам глаза уставали. Поэтому большую часть заданий он делал днём в классе. Только из-за ран на руках в последние дни скорость заметно упала.
На столе остывала наполовину полная кружка воды. Он коснулся её рукой и молча вернулся к тетради.
Хорошо ещё, что школьную форму выдавали свободного кроя. За все эти годы семья Лу почти не купила ему одежды. Эта зимняя форма с тонкой вшитой ватой была единственным спасением в холод. Да и жил он в тесном чердаке лишь потому, что худое тело позволило помещаться там, не мешая себе в движении.
Рука с карандашом онемела, пальцы плохо слушались.
Цинь Сы прикусил губу, смотрел на свои пальцы и вдруг вспомнил лицо девочки внизу.
Наследница, выращенная в шелке и неге, окружённая заботой и вниманием. Та, что, наверняка, никогда не знала лишений. Слабая, беспомощная, словно стеклянная фигурка: стоит только убрать прислугу — и она тут же разлетится на осколки. Когда-нибудь она попадёт в его руки.
Эта мысль сегодня жгла его особенно зло и мрачно.
У мальчишки были тёмные и глубокие глаза. Его губы презрительно дёрнулись в усмешке, но движение задело рану на лице. Он нахмурился от боли, а синяк на ноге будто нарочно напомнил о себе, вспыхнув резкой ломотой. Цинь Сы хотел было подняться и обмыть раны холодной водой, но в этот момент снаружи послышался стук. Его рука застыла.
— Цинь Сы здесь? — донёсся чужой и незнакомый мужской голос.
За узкой дверцей чердака стоял юноша в белом пальто. Он наклонился и улыбнулся:
— Кое-кто попросил меня осмотреть тебя.
Автор: когда-нибудь, если она действительно окажется в его руках, что тогда? Конечно, он будет беречь её до безумия.
Хотя сейчас он всего лишь колючий волчонок.
