Снова пришло лето.
Я зашла в магазин моделей, мы с хозяином были теперь почти друзьями.
— Всё ещё не нашла Гао Хаймина? — спросил он. — Твоя записка, что ты оставила больше двух лет назад, всё ещё у меня.
— Уже больше двух лет?.. — прошептала я.
— Если он появится, обязательно передай ему, — сказала я и попыталась улыбнуться.
Он кивнул, потом протянул мне коробку с моделью истребителя «Томкэт»:
— Эту модель заказали специально у тебя. Хотят, чтобы её собрала именно ты.
— Заказали у меня? — я удивилась.
— Да. Ты уже собирала для неё две модели, ей очень понравилось. Она просила, чтобы ты собрала и эту. Это та самая девушка, которая каждый год дарит своему парню на день рождения модели самолётов.
— Они всё ещё вместе?
Он кивнул.
— Хорошо. Эту я соберу для неё бесплатно.
Я взяла коробку и пошла домой. С тех пор как ушёл Гао Хаймин, я заняла его место и собирала модели для других. Я когда-то спросила его, когда он перестанет этим заниматься. Он ответил: «Когда исчезнет любовь». Я не позволю любви исчезнуть.
После магазина я купила книгу и зашла в кафе полистать её за чашкой кофе. И именно там, за соседним столиком, я увидела Чэнг Диэн. Она была одна.
Она увидела меня издалека, подошла и села напротив.
— Ты виделась с Сяоцзюэ? — спросила она.
— Что случилось?
— Мы расстались. Он не говорил тебе? — с горечью произнесла она.
Я покачала головой:
— Я давно его не видела.
— Он влюбился в женщину, которая гораздо хуже и меня, и тебя, — презрительно бросила она.
— Как я могу с тобой сравниться? — усмехнулась я.
Она смутилась.
— Ни один мужчина до сих пор не осмеливался меня бросить, — сказала она.
— Иногда… иногда остаётся только отпустить, — сказала я.
Она остолбенела — это были её же слова, сказанные мне когда-то, по ту сторону телефонной трубки. Теперь, оказавшись передо мной, она была словно лишена опоры. Но мне это не принесло ни малейшей радости. Всё, что связано с Сяоцзюэ, уже не вызывало во мне никаких чувств.
Ю Дэжэнь женился двадцать третьего декабря, и Мэнмэн специально прилетела из Японии, чтобы присутствовать на его свадьбе. Прошло три года — теперь она звезда, сияющая по всей Азии, а с прошлого года строила карьеру в Японии. Она как будто воскресла из мёртвых. Только теперь, скитаясь по белу свету, она стала заметно старше душой. На её запястье всё ещё была повязана та самая красная ниточка.
— Я всё ещё боюсь мыть руки, — сказала она, улыбаясь. — Вдруг смою с кожи его пыль…
— А я всё не решаюсь стряхнуть с плеча пылинку, — ответила я.
Ю Дэжэнь женился на своей коллеге, свадьба проходила в католическом соборе. Когда я увидела, как он, сияя счастьем, ведёт невесту под руку из церкви, я впервые поняла, как он повзрослел. В объятиях своей жены он выглядел таким спокойным, достойным, почти благородным. Мужчина становится благородным, когда его по-настоящему любят.
Сяоцзюэ пришёл на церемонию один.
Он протянул мне чек на триста тысяч.
— Что это значит? — спросила я.
— Это за учёбу. Я всё это время хотел вернуть тебе сразу, одним разом.
— Забери, — я сунула чек обратно ему в руку.
— Я должен тебе эти деньги.
— Ты мне ничего не должен, — тихо сказала я. — Ты был прав. Когда я платила за твою учёбу, это была инвестиция. Я вложила деньги и свои чувства. Инвестиция провалилась, и требовать что-то назад бессмысленно, разве не так? Любое вложение всегда сопряжено с риском. И если уж ты решился на него, должен быть готов к последствиям.
Он посмотрел на меня иначе, с уважением, с тем молчаливым признанием, которого я так долго ждала.
— Ты изменилась, — сказал он. — Стала совсем другой.
Я внимательно всмотрелась в лицо Сяоцзюэ, и вдруг поняла — у него же огромное лицо, узкий лоб, крошечные уши, брови посажены слишком близко, выступающие скулы, редкая щетина… Он точь-в-точь походил на портрет преступника, как описывал Чезаре Ломброзо в своих криминологических трудах. Выходит, совсем не мой отец был похож на преступника, а он.
Боже, как же я вообще могла влюбиться в него?
— Ты в порядке? — спросил он, заметив, как я пристально на него смотрю.
— Всё хорошо.
— Я никогда не хотел причинить тебе боль…
— Оставь, — прервала я. — Ты даже не понимаешь, что такое настоящая боль.
После свадьбы Ю Дэжэня я пошла навестить мать Гао Хаймина. Она сказала, что он больше не присылал открыток, но звонил.
— Я сказала ему, что ты скучаешь, — сказала она.
— Если он захочет меня увидеть, он сам вернётся, — ответила я.
— Он слишком упрям. Не понимает, как больно тем, кто его ждёт.
— Мне так и надо, — горько усмехнулась я.
— Молодость у женщины не вечна, — заметила она.
— Только когда он ушёл, я поняла, что это и был самый любимый человек в моей жизни. Раньше я думала, что он – просто спасательный круг.
— Но всё же, раз ты смогла его полюбить — это уже что-то, — сказала она, глядя на мужа, сидящего в кресле-качалке.
Я поднялась на один этаж выше и вошла в квартиру Гао Хаймина. Всё оставалось точно так же, как в день его ухода. Даже та самая модель «Дикой ласки» стояла на прежнем месте, покрытая пылью. Я не решалась стереть её, не хотела лишать её даже следа времени, который она несла.
Те, кто скитается по свету, стареют особенно быстро.
Гао Хаймин, ты всё ещё где-то там?
Вечером двадцать четвёртого декабря я вновь устроилась спать в гигантский рождественский чулок, который он когда-то подарил мне. Но в ту ночь Санта Клаус так и не принёс мне Гао Хаймина.
