Красный лакированный стол давно уже изъеден временем. Раскалённые блюда оставили на нём бесчисленные белёсые кольца, поверхность всегда блестела тонкой плёнкой жира, и каждый новый нажим пальца тут же оставлял заметный след. На этом грязноватом столе, мерцая, завертелась золотая монета, тонким звоном встав на ребро и превратившись в крошечный, вихрем вращающийся золотой призрак.
Златоволосые и чёрноволосые матросы громко гоготали, пересказывая похабную историю о том, как их товарища выкинула из окна второго этажа хозяйка публичного дома в порту Чичэн. Стоило веселью разгореться, как раздался гулкий хохот, и грубые глиняные кружки с треском перевернулись прямо на стол.
В углу, в полутьме, юноша без интереса следил за вращением монеты. Вино в его чаше уже давно остыло. Голова и плечи были укрыты просторным мягким покрывалом из тускло-серого шёлка, ткань спадала до пояса, так что окружающие видели лишь изящный подбородок и холодную половину сжатых губ. Для суровых дорог Ханчжоу подобная одежда считалась привычной защитой от ветра и песка, но в тёплом и влажном приморском городе выглядела чужеродно и резко выделялась.
Это была самая обычная таверна у пристани Биболу. Здесь теснились вонь дешёвого пойла, запах приправленных закусок, грубые шутки, стоны и рвотные рыдания. Матросы сходили на берег и первым делом заглядывали в такие заведения, чтобы напиться до румянца и разомлеть телом, а потом уже браться за иные забавы. Кто-то, перебрав, валился прямо под столом до утра. Торговцы тоже охотно назначали здесь встречи. В этой тьме и в этом гаме легко скрывалась любая запретная сделка.
Вдруг юноша приподнял голову. Перед ним на стул ловко вскарабкалась коренастая женщина. Она развернула замызганный кусок промасленной ткани и показала несколько сухих бледно-голубых цветков, прозрачных, словно вырезанных из тонкой парчи.
— Эй, мальчик, не желаешь «цветы, что ведут в грёзы»? — хрипло предложила речная торговка и, не дождавшись ответа, затараторила с азартом: — Добро редкое! С горы Миньчжун привезены. Опустишь в вино — и будут тебе чудесные сны сутки напролёт. Сам станешь Императором, обнимешь красавицу, горы золота и серебра. Всё, что пожелаешь, оживёт перед глазами! Обычно по полторы золотых за штуку, а тебе за один отдаю, даром выходит!
Она, не медля, выхватила цветок, чтобы бросить его в кубок, а другой рукой уже тянулась к кружившейся на столе монете.
Тут рука юноши опередила её. Правой он прикрыл кубок, а левым тонким пальцем прижал монету к липкой поверхности.
— А-цзе1, — с едва заметной усмешкой произнёс он, — не морочь. Это ведь всего лишь село2 — высушенный цветок. Да, вино с ним подарит сон, но только тот, где увидишь своё прошлое. Морякам, тоскующим по дому, ещё можно продать, а мою монету оставь, я найду ей лучшее применение.
Женщина не обиделась. Она быстро собрала товар в тряпицу, одним прыжком соскочила со стула и исчезла.
Юноша только убрал руку от кубка, как ощутил, что стены и балки задрожали, и сверху посыпалась красная пыль, осыпавшись в прозрачное вино. Значит, где-то по улице шагал куафу. Юноша нахмурил брови и, оставаясь внешне спокойным, спрятал правую руку в складки покрывала.
Снаружи шаги остановились. Вскоре внутрь протянулся толстый палец, который откинул закопчённую занавеску. На пороге появился торговец в одежде жителя Чжуньяня. Он осмотрел зал и сразу направился к столу юноши.
Тот слегка поднял лицо, промолчал, но холодный взгляд из-под покрывала уже изучил пришедшего. Торговец, будто ощутив это, выпрямился ещё резче, и голос его сделался жёстким:
— Господин, на этот раз вы поступили уж слишком нечестно.
Юноша негромко усмехнулся:
— Вы так долго посылали людей, назначали встречу в этом притоне… и хотите сказать, что речь у нас пойдёт о чём-то честном?
Лицо купца позеленело. Он хотел вспылить, но сдержался, придвинул стул, сел напротив и, склонившись, зашептал:
— Позавчера ночью в нашем складе вспыхнул пожар. Из тайника вывезли партию первоклассных шёлков из Шуанхуана. Налётчиков было с два десятка, все с клинками, двигались чётко, а у военного лагеря их следы пропали. Сдается мне, юный господин, вы тут замешаны.
— А вы точно подсчитали убыток? — юноша неторопливо перекатывал золотую монету в ладони.
— Шёлк из Шуанхуана ныне на вес золота, вы сами это знаете. Ткань из рук мастеров, высшего качества. Восемь тысяч золотых монет пропало! — Торговец едва сдерживал голос, его тяжёлое дыхание касалось лица юноши.
Тот откинулся на спинку и лениво произнёс:
— Значит, цена равна пяти сотням изогнутых клинков из Хэло и половине корабельного киля.
Лицо торговца стало по-настоящему тёмно-синим.
- *А-цзе (阿姐, ājiě) — почтительное или фамильярное обращение «старшая сестра», распространённое в разговорной речи. Может употребляться как в прямом, так и в переносном смысле к женщине старше говорящего. ↩︎
- **Село (缬罗, xiéluó) — вымышленное название растения. Именно так называется данное произведение. ↩︎
