Ветровая терраса была верхним ярусом зданий: без стен, с несколькими колоннами и навесом от дождя, но совершенно открытая ветру. Здесь жители Чжуньяня угощали гостей, курили «подвесной табак»1 или вели беседы. Ночью террасы заливались светом и издалека напоминали восточные театральные сцены. Во дворце, если не желали, чтобы их видели, окружали террасы бамбуковыми занавесями или лёгкими шторами, где непременно вплетались золотые нити.
На террасе Чан-вана почти ничего не было. Лишь занавеси из тонкой парчи ниспадали друг за другом, а у западной стены стояла мишень, в которой уже торчало несколько стрел.
Десятилетний мальчик стоял на восточной стороне. Ноги его уверенно упирались в пол, в руках был натянутый лук, но стрелу он не отпускал.
На нём была простая белая рубаха из шёлка. Не военная форма, а обычная одежда, немного тесноватая, и потому, по восточному обычаю, левая половина с рукавом были спущены на талию. Лук он держал из чёрного дерева, рассчитанный на силу в три ши2. Для ребёнка это было чрезмерно: руки дрожали от напряжения, и весь тонкий стан, вытянутый, словно струна, казался готовым оборваться. Но он упрямо стоял, не отрывая взгляда от центра мишени. Лицо, освещённое рассеянным светом сквозь ткань занавесей, казалось позолоченным: словно маленькая статуэтка, покрытая сусальным золотом, с двумя тёмными глазами, наполненными сосредоточенностью.
Юный генерал не стал его отвлекать. Он скрестил руки и спокойно наблюдал.
Ещё в Восточной империи принцам давали наставников по воинскому искусству, но почти все они были корыстными и смотрели лишь на силу влияния. Чан-ван, как слабейший из братьев, оставался без внимания. В окружении же наследника Бояо и второго принца Чжунсюя лучшие наставники толпились, будто звёзды вокруг солнца. Чан-ван был всего на полгода младше Фан Цзяньмина, наследника Цинхай-вана, и начал обучение в тот же год, но, не имея учителей, так и не преуспел.
И всё же вскоре после приезда в Чжуньянь он сказал, что хочет изучать верховую езду, стрельбу и фехтование. Тан Цяньцзы тогда немало удивился. Как мог такой застенчивый ребёнок решиться на воинские занятия? В этом мальчик оказался непреклонен.
В Биболу, где все пути лежали по воде, во дворце не было даже места для конных упражнений. Тогда Тан Цяньцзы велел повесить по периметру террасы плотные занавеси, поставил мишени, манекены и оружейные стойки, а к лестнице приставил шестерых стражей, чтобы никто не мешал. Так терраса стала местом для занятий Чан-вана.
Будучи ещё ребёнком, он искренне обрадовался игрушкам-оружиям, бегал от одной к другой, а затем вдруг спросил:
— А кто же будет учить меня?
Тан Цяньцзы так растерялся, что лишь откашлялся, не находя ответа. Ребёнок обвёл взглядом террасу. Кроме них двоих, там никого не было.
— Неужели сам генерал Тан? — удивлённо воскликнул он.
Сказав это, мальчик сразу понял неловкость и густо покраснел, уши его запылали.
Тан Цяньцзы тоже смутился. Отвернувшись, он поднял длинный лук, пальцами провёл по тетиве из жилы барса, потом вынул три стрелы, зажал их меж пальцев и одну за другой пустил в мишень. Это упражнение называлось «цепь стрел». Обычно оно требовало быстроты и непрерывности, но он стрелял неторопливо, зато уверенно. Первая стрела ушла чуть в сторону, зато две следующие легли точно в медный круг мишени, и древки их дрожали так близко, что звенели, ударяясь друг о друга.
Цзи Чан был так изумлён, что даже не сумел вымолвить ни слова.
— Ваше Высочество, не желаете попробовать? — юный генерал склонился с лёгкой улыбкой и протянул ему длинный лук.
Принц осторожно взял оружие и, подняв к нему лицо, засиял ясной улыбкой, в которой отражался блеск в глазах:
— Ты научи меня.
— Однако, государь, — улыбка сошла с лица Тан Цяньцзы; он пристально взглянул на ребёнка и сказал: — Если вы будете упражняться втайне, и вдруг стрела соскользнёт и упадёт с террасы, слухи разлетятся быстро. Люди начнут судачить, и это принесёт немало пересудов.
Принц тоже перестал улыбаться. Немного подумал, а затем серьёзно произнёс:
— Тогда я не промахнусь ни разу.
И действительно он сдержал слово.
- Подвесной дым (吊子烟, diàozi yān) — особый сорт табака/курительной смеси, характерный для Юго-Восточной Азии, который подвешивали в пучках для сушки и хранения. ↩︎
- Лук в три ши (三石弓 sān shí gōng) — тяжёлый военный лук с натяжением около трёх ши (石, shí), древней меры веса. Соответствовал примерно 90–100 кг усилия, считался оружием для опытных воинов. ↩︎
