Чанъян обернулся, удивлённо посмотрев на девочку с раскрасневшимся лицом и сияющими глазами. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять: прежде они точно не встречались. Он обернулся к Мудань, словно ища ответа:
— Простите, а кто это?
Мудань не успела и слова сказать, как Сюэ`эр, расталкивая её, встала рядом с Чанъяном, словно под крылом, и с самой искренней надеждой во взгляде посмотрела на него снизу-вверх:
— Я — Хуан, зовуcь Сюэ`эр. Я лучшая подруга сестры Хэ!
В этот миг было совершенно ясно: в поведении девочки, встретившей своего кумира, нет ни времени, ни пространства — всё всегда одинаково, будь то древность или наши дни. Чтобы не мешать робкой мечте Сюэ`эр, Мудань едва заметно улыбнулась и, с лёгкой грацией, отошла чуть в сторону, уступая место.
Чанъян, ни единым жестом не показав смущения, сделал учтивый поклон, сложив руки в кулак:
— Госпожа Хуан, рад знакомству.
Но Сюэ`эр этот официальный и отстранённый тон явно не пришёлся по душе. Она шагнула вперёд, не удостоив его поклоном в ответ, и совершенно серьёзно сказала:
— Не нужно так церемониться. Все зовут меня просто Сюэ`эр, и вы тоже так меня называйте!
В её голосе прозвучала просьба, и, может быть, даже вызов: пусть будет по-настоящему, без дистанции и чуждого холода.
Чанъян едва заметно улыбнулся, не отвечая, лишь вновь отступил на шаг в сторону — так учтиво, как только может поступить человек, воспитанный в должных манерах.
А вот лицо тётушки Фу заметно потемнело. То, что творила Сюэ`эр, уже переступало грань простительной наивности. Просить, чтобы при первом же знакомстве незнакомец — да ещё и мужчина — называл её по имени, не соблюдая ни субординации, ни приличий? Что скажут люди, услышав? Знающие, может, посчитают девицу по-детски простодушной, а вот посторонние — решат, что она легковесна, не бережёт себя и не ведает стыда.
А ведь этот самый господин Чанъян — вовсе не простой человек. Кто бы он ни был по происхождению, но тётушка Фу отлично помнила, как на прошлой встрече он в одиночку скакал, отбивая медные монеты прямо в цель — и не промахнулся ни разу. Это был не подвиг простолюдина. А теперь, если Сюэ`эр продолжит в том же духе — она не просто выставит себя на посмешище, но и подставит под осуждение и дом Хуан, и саму госпожу Мудань.
Пока тётушка в уме подбирала слова, чтобы мягко остановить девочку и не устроить сцену, Сюэ`эр, словно не замечая происходящего, уже с сияющими глазами уставилась на Чанъяна:
— Вы меня не узнаёте, но я-то давно вас узнала. В тот раз, когда вы скакали на повозке и били по монетам — я всё видела! — голос её звенел от восхищения, — Я даже попросила слугу найти ту самую монету, что вы забили в цель. Она и сейчас у меня хранится. Вы были такой ловкий… Я никогда в жизни не видела ничего подобного! Я тоже хочу стать такой — научите меня, можно?
Чем дальше шла беседа, тем гуще становился холодный пот на лбу у тётушки Фу. Наконец, она больше не могла сдерживаться — подошла вплотную и резко дёрнула Сюэ`эр за рукав, будто пытаясь вырвать её из опасной грёзы. Голос её прозвучал необычно громко и резко:
— Барышня Сюэ!
Девушка недовольно обернулась, нахмурилась и недовольно зашептала:
— Опять ты! Что теперь не так?
Но тётушка лишь мягко, с извиняющейся улыбкой проговорила, глядя на всех вокруг, а не на неё одну:
— Разве вы сами не говорили, что хочешь пойти на вечерние гуляния? Вот и идите — не упускайте момент. А господину Цзяну, глядишь, с вашей сестрой Хэ надо о важном поговорить.
Слова прозвучали ровно и почти приветливо, но в них слышался явный намёк. При этом тётушка, не теряя ни мгновения, метнула взгляд на двух служанок, и те, поняв его без слов, живо подхватили Сюэ`эр под руки, словно бы невзначай, и увлекли её в толпу, туда, где уже звучали песни и пляски.
Сначала Сюэ`эр шла нехотя, поворачиваясь через плечо и раз за разом бросая взгляды на Чанъяна и Мудань. Но, будучи юной и порывистой, вскоре она всё же увлеклась общим весельем. Стоило ей сделать с десяток шагов в круг, как ноги сами пошли в пляс, а ветер подхватил лёгкие рукава её одежды.
А на берегу, под ивой, в мягком лунном свете остались стоять двое — мужчина и женщина. Мудань, чуть улыбаясь, смотрела вслед подруге, потом вновь перевела взгляд на Чанъяна. Она как будто хотела что-то сказать, но промолчала.
Воздух между ними словно натянутая струна — прозрачная, чуть дрожащая.
— Простите, — сказал наконец Чанъян, будто извиняясь не столько за Сюэ`эр, сколько за что-то невидимое между строк, — девицы такого возраста часто говорят то, что лежит на сердце.
Мудань кивнула, её улыбка стала чуть теплее:
— Это правда. Только далеко не все мужчины умеют быть с такими девицами так терпеливы, как вы.
Она чуть склонила голову, словно признавая в нём больше, чем просто хорошее воспитание.
Тётушка Фу почтительно шагнула вперёд, учтиво склонилась и с извиняющейся улыбкой обратилась к Чанъяну:
— Господин Цзян, прошу простить. Наша барышня ещё юна, с малых лет выросла при батюшке в военном стане. Что на сердце — то и на языке. Она привыкла, что вокруг все как родные: либо братья, либо сёстры. Не ведает ещё, что в мире иные порядки. Прошу не держать на неё зла.
Слова её были умелыми и искусно выверенными — с одной стороны она извинилась, с другой объяснила поведение Сюэ`эр как проявление искренности и доверия, родившихся из военной простоты и братской привязанности.
Мудань сдержанно улыбнулась, подхватывая:
— Сюэ`эр всегда была такой — живая, непосредственная, прямая до наивности.
Чанъян только легко махнул рукой, ничуть не обидевшись:
— Тётушка слишком строга к себе. Вовсе нет нужды в извинениях. Я сам вырос в военном гарнизоне, и такие натуры мне хорошо знакомы. Дочь господина Хуан — ясный родник в мире притворства. Говорит прямо — и это, право слово, редкость.
Он вдруг чуть наклонился, глаза его сверкнули с интересом.
— Осмелюсь спросить, из какого дома ваша госпожа?
Тётушка Фу заметила в его лице неподдельный интерес, не снисхождение и не дежурную вежливость, а искреннее участие. Это подбодрило её, и с лёгкой гордостью она ответила:
— Наш господин — Хуан Цзин.
Услышав имя, Цзян Чанъян сразу понял, о ком идёт речь, и с лёгкой улыбкой произнёс:
— Оказывается, это генерал Хуан.
После пары тёплых похвал в адрес Хуана, он заметил, как выражение лица тётушки Фу вновь обрело спокойствие, и лишь тогда обернулся к Мудань. Его голос, звучный и ясный, был обращён не только к ней, но и ко всем присутствующим:
— Помнится, в прошлый раз вы говорили с монахом Фуюанем, что не можете найти хорошего камня. Неужели до сих пор не нашли?
