Они молча добрались до высокой стены Фанъюаня и остановились. Люй Фан прикинул место, выбрал точку и велел Кан-эру приставить бамбуковую лестницу к стене. Тихо предупредил:
— Ты смотри внимательно. Если что со мной случится сразу беги назад, к старому господину, извиняйся за меня. Только не дай, чтоб меня и вправду до смерти прибили.
Кан-эр, пользуясь темнотой, закатил глаза и пробормотал:
— Боитесь побоев так и не лезьте туда! А то ведь достанется опять же мне. Да и вообще, в такой кромешной тьме разве что рассмотришь?..
Люй Фан усмехнулся, подвернул полы халата за пояс, нащупал за спиной оружие и мелкие приспособления, проверил ладонью, на месте ли всё. Дважды надавил на лестницу стоит прочно, не шатается. Тогда поднял ногу и начал карабкаться вверх.
Пока лез, про себя недовольно ворчал: И зачем они строят такие стены? Можно же было сделать изящнее вставить резные окошки с узорами, и тогда уже снаружи можно было бы любоваться видом внутри. А тут стена глухая, тяжёлая, ни единой щёлочки… Лезь теперь, да хоть помирай от усталости!
Но чем труднее давалось проникновение, тем сильнее распалялся его азарт. Мысль о том, что впереди его ждёт пионовая красавица, толкала его руки и ноги всё быстрее.
Не прошло и нескольких мгновений, как холодное дыхание стены вдруг исчезло — Люй Фан с радостью понял, что уже добрался до верха. Восторженно улыбаясь, он протянул руку, чтобы перелезть через ограду, но вдруг насторожился, замер. Осторожно, медленно провёл ладонью по гребню стены — и нащупал там густо утыканные острые осколки фарфора.
Он довольно ухмыльнулся: Хорошо ещё, что я предусмотрителен! Иначе пришлось бы туго. И с вызовом подумал: Чем больше она старается не пускать меня внутрь — тем сильнее я хочу увидеть своими глазами.
Он достал из-за пояса приготовленное снаряжение и радостно уложил его поверх стены мягкий и широкий ватный мат вполне годился, чтобы сесть верхом. Несколько раз надавил — держится крепко. Уверившись, уселся прямо на гребень стены.
Сначала он швырнул вниз завернутый пакет с жареной курицей, щедро пропитанной усыпляющим порошком. Долго прислушивался, но ничего не произошло, тишина была полной. Тогда он подёргал лестницу, подал знак Кан-эру. Тот поспешно приподнял её снизу, и Люй Фан, привычный с детства к тяжёлой крестьянской работе, без труда развернул лестницу и перекинул внутрь сада. Убедившись, что она прочно стоит, он ловко перелез и заскользил вниз, а уходя, не забыл снова прицепить к поясу своё снаряжение.
Ступив на землю, он не стал сразу двигаться дальше. Затаился, прислушался к ночи. Вокруг стояла гробовая тишина. Тогда он вынул из-за пояса огниво, высек искру — и мягкое пламя осветило пространство.
То, что открылось его глазам, заставило сердце забиться быстрее: он не ошибся. Перед ним и вправду простиралась рассадная оранжерея Фанъюаня.
Он тут же погасил огниво, охваченный возбуждением, сделал круг, будто пьян от предвкушения. Потом всё же остановился и попытался рассудить хладнокровно: Если бы я был хозяином Фанъюаня, куда бы спрятал сокровище?
Его взгляд упал на чёрный силуэт строений. Внутренний голос подсказывал: клад непременно там, перед тем рядом домов. Но он понимал и другое: там наверняка есть люди, значит — риск велик.
Постояв ещё немного, он решился. Стиснул зубы и ринулся вперёд, без тени сомнения. Двигался легко, бесшумно, словно кошка, — ни единого звука не выдал его шаг. Чем ближе подходил, тем шире растягивалась его довольная улыбка: перед ним вырисовывался целый ряд навесов. Ну конечно! Если здесь и есть сокровище, то только тут!
Осторожно нащупав путь, он остановился перед одним из кустов пионов, снова высек искру и осветил всё вокруг, скользя взглядом вверх и вниз, жадно выискивая. Сердце его колотилось от восторга… Но не успел он рассмотреть толком, как за спиной вдруг раздался лёгкий шелест короткое «ха!» — и тут же что-то с силой опустилось ему на спину.
Толстый ватный мат спас от боли, и он почти ничего не почувствовал. Но холодный пот мгновенно выступил на лбу.
Люй Фан слишком хорошо понимал, что это за тварь. Собака, что кусает не лает. Такой пёс — «затаившийся» если промахнулся раз, то непременно бросится снова.
Пока зверь с яростью рвал его защитный мат, Люй Фан привычным движением выхватил из-за пояса второй масляный свёрток. Быстро разорвал и метнул вперёд аромат жареной курицы с усыпляющим порошком сразу разнёсся по воздуху.
Но собака лишь на миг замерла. Ни лая, ни воя молча сменила угол атаки и молнией вцепилась зубами в его руку.
Боль была острой, но всё же не такой страшной, как внезапный ужас, что сжал сердце. Люй Фан горько усмехнулся: Вот оно что… сегодня я нарвался на крепкую стену. На пса, что подкупу не поддаётся. Если он не начнёт сопротивляться зверь и впрямь может его загрызть.
Он торопливо вытащил ещё одно своё приспособление на этот раз это был маленький изящный медный молоточек.
Вдруг из темноты протянулась крепкая рука и одним рывком выхватила у него медный молоточек. В тот же миг звонкая пощёчина обрушилась на его лицо, так что перед глазами замелькали золотые искры. Люй Фан рухнул лицом в землю, едва успев выставить ногу, как в неё снова вцепилась собака.
Дело плохо! — мелькнуло у него в голове. Он уже не думал ни о чём другом, только обеими ладонями прикрыл самое уязвимое место. А в это время со всех сторон вспыхнули огни, из строек высыпали несколько крепких слуг. Гулко крича «Лови вора!», они кинулись на него, не разбирая слов, и принялись яростно пинать и колотить.
Тут и пёс показал себя во всей красе: здоровенный чёрный кобель, сытый и блестящий, с расправленной грудью. Увидев, что хозяева подоспели, он уже не рвался вцепиться снова, а отошёл в сторону и заголосил громким лаем. Эхо подхватило этот клич и вот уже по всему Фанъюаню разнеслась оглушительная перекличка собачьих голосов.
Тут Люй Фан и понял: всё это время его шаги, хитрости и уловки видели чужие глаза. Для него заранее расставили сеть, и он сам, как глупая птица, угодил в неё. Сегодняшняя ночь стала для него настоящим крахом.
Побои и ругань были теперь неминуемы. Но главное выжить. Он сжал голову руками и завопил:
— Стойте! У меня за плечами указ императора! Кто посмеет убить меня тот будет отвечать головой!
И впрямь люди замерли. Люй Фан внутренне возликовал: слово «хуан» — «император» — всегда било безотказно, в столице на него были чувствительны до крайности. Вот как оно действует! Настоящее оружие! — самодовольно подумал он.
Но не успел досмеяться, как вдруг раздался звонкий девичий голос:
— По закону, если ночью кто без причины врывается в чужой дом, тому полагается сорок ударов палкой. Если же хозяин убьёт его на месте за это суда не будет. А коли убийство произошло, когда вор ещё не напал, то кара будет облегчена на две ступени. Но ведь ты явился именно с намерением нарушить чужой покой. Так что, если собака загрызёт тебя, или люди забьют до смерти это будет вполне заслуженно. Разве не так?
