Её пальцы сжались на руке Мудань, и вдруг глаза защипало. Краснота подступила к векам, и сколько бы она ни старалась сдержаться, горло всё равно предательски перехватило. Что может быть тронуть сильнее, чем понимание? Особенно если ты — старшая невестка, обладающая всей властью, которую другие только мечтают получить, и потому не имеющая права на слабость. Её ведь и вправду никто не принуждал — ни тогда, когда она передала Мудань те деньги на приданое, ни потом. И уж точно не испытывала она ни зависти, ни досады.
Она сделала это по доброй воле.
И вот теперь, глядя в глаза этой выросшей, повзрослевшей Дань`эр, она медленно, но уверенно обрела равновесие. Опыт десятилетнего управления большим домом вновь взял верх. Госпожа Сюэ глубоко вдохнула, и, крепче сжав ладонь Мудань, заглянула в её выразительные глаза — как у феникса, полные скрытого света.
— Дань`эр, — сказала она негромко, отчеканивая каждое слово, — не тревожься. Мы с твоим братом и вправду всей душой тебя жалеем, всей душой заботимся. Что бы ни случилось впредь — ты можешь не сомневаться: мы будем рядом. И будем беречь тебя.
Хотя Мудань и не была той, кто привык полагаться на чью-то защиту, слова госпожи Сюэ всё же тронули её до глубины души. Это обещание — простое, без прикрас — было редким даром в её положении. В последние дни она много думала, перебирала события, размышляла о людях и мотивах. И, в конце концов, поняла: нельзя судить о человеке, основываясь лишь на одном поступке, одном слове, одном слухе.
Истина — вещь зыбкая. Её не всегда видно сразу, да и чёрное с белым редко бывает столь очевидным. Она не знала всей правды, не могла с уверенностью сказать, кто прав, кто виноват. Но, наблюдая за происходящим со стороны, без участия, Мудань увидела то, чего раньше не замечала — ту невидимую ткань, из которой были сотканы сердца людей.
Тётушка Линь и Юйхэ не раз возмущались несправедливостью, заступались за неё горячо и порой даже чересчур рьяно. Но как бы ни были сложны их характеры, какими бы осторожными или расчётливыми они ни были — в тот день, когда они пришли за ней и забрали её домой, в их поступке не было фальши. И когда вся семья стояла против Лю, они встали рядом с ней — плечом к плечу, не колеблясь.
Они прятали её за своей спиной, заслоняя от бурь, и делали это по-настоящему — с теплом и решимостью. А значит, в этом было что-то большее, чем долг. Это была семья.
Семейные узы — это бесценное сокровище. Их необходимо лелеять и оберегать. И как можно допустить, чтобы одно неосторожное слово привело к их разрушению?
За ужином госпожа Цэнь была внимательна и проницательна, как всегда. Она сразу уловила тонкое изменение между невесткой Сюэ и Мудань. В её глазах вспыхнуло довольство, но промолчала до конца трапезы. Уже после, когда слуги убрали со стола и свет в зале стал мягче, она позвала Мудань к себе в комнату.
Отправив служанок за порог, с улыбкой посмотрела на дочку:
— Это ты пошла искать свою старшую невестку, или она пришла к тебе?
Мудань мягко улыбнулась:
— Она несколько раз пыталась подойти ко мне, но каждый раз уходила, ничего не сказав. Видно было, как ей тяжело, — вот я и решила заговорить первой. А вы, оказывается, всё знали, просто не вмешивались… а я-то ломала голову, боялась с вами говорить — думала, расстрою вас.
Госпожа Цэнь вздохнула и, с нежностью, как в детстве, провела ладонью по голове Мудань:
— Разве я чего-то не знаю? Я просто хотела посмотреть, как далеко они осмелятся зайти. Пусть уж покажут, на что способны, — мне нужно было знать, насколько велика буря, которую они могут поднять.
— А твоя старшая невестка — человек разумный, умеет терпеть и думает не только о себе. Запомни это, Дань`эр. И храни добро, что она с твоим братом тебе дают.
Мудань нахмурилась — в словах госпожи Цэнь сквозила двусмысленность, словно за внешней похвалой пряталось знание куда большего. Осторожно спросила:
— Вы… знаете, кто это затеял?
Но госпожа Цэнь только загадочно улыбнулась, не удостоив вопроса ответом. Вместо этого она взяла Мудань за руку и повела через внутренний коридор к боковому флигелю:
— Идём. Покажи мне, что моя Дань`эр наденет завтра. Раз уж предстоит встреча с важными людьми — и за помощью идти, и честь рода представлять — то и одежда должна быть выбрана с умом. Ни слишком ярко, ни слишком просто. Нужно найти то, что будет говорить без слов.
Рука госпожи Цэнь была ухоженной и тёплой — мягкая, гладкая, словно шёлк. Через ладонь её тепло передавалось и Мудань, согревая не только кожу, но и сердце. В этом прикосновении было столько материнской ласки, что Мудань вдруг почувствовала, как сама стала чуть ленивой, чуть беззаботной — как в детстве. Слегка склонив голову, она с лёгкой улыбкой пожаловалась:
— Мама, мне немного страшно… Не знаю, что за человек та знатная особа, добрый ли у неё нрав, согласится ли помочь. А вы не пойдёте со мной? Вместе было бы спокойнее…
Госпожа Цэнь мягко рассмеялась:
— Ай, доченька, я ведь уже не молода. Не для меня теперь такие поездки, особенно в повозке, где тесно и трясёт. Останусь дома — вместе с пятой невесткой за домом присмотрим.
В этот момент Юйхэ подала отобранную одежду: это был узкорукавный жужу — лёгкий шёлковый верх цвета слоновой кости, расшитый зелёными ростками бобов и пышными пионами с серебристым напылением на лепестках. Госпожа Цэнь прищурилась, поднесла его к свету, внимательно осмотрела и кивнула с одобрением:
— Прекрасно. А с чем наденем — с какой юбкой?
Шу-эр, как всегда чуткая, тут же подала шестифалдовую юбку из нефритового ло — тончайшего полупрозрачного шёлка — и белоснежную воздушную накидку из мягкой ша, лёгкой, как дыхание. госпожа Цэнь осталась довольна:
— Вот, именно так. Завтра ты должна выглядеть достойно, но сдержанно. Ни вычурности, ни простоты. А в волосы вставь ту пару золотых шпилек с резным узором бабочек — я помню, у тебя такие были. Этого будет вполне достаточно.
Когда с нарядом определились, Шу`эр и Куань`эр поспешили в соседние комнаты: греть воду, развешивать сюньлун[1] — тёплый ящик для прогрева одежды, и подготавливать сюньисян[2] — благовония для окуривания нарядов, чтобы те источали изысканный аромат — неяркий, но стойкий, подходящий для визита к высокородной особе.
[1] сюньлун (熏笼) — «ароматическая жаровня» или ящик для прогрева и окуривания одежды.
[2] сюньисян (熏衣香) — ароматная смесь для одежды, я объяснила как благовония для придания тканям запаха.
