Ци Ючжу вежливо и с пониманием кивнула:
— Хорошо, дядюшка. А когда вы вернётесь? Мне бы подождать вас в этом районе, чтобы вместе вернуться.
Вот бы твоя тётя была хоть вполовину такой послушной, — невольно подумал Лю Чэнцай, весьма довольный сдержанностью племянницы. Улыбнулся, отмерив время в уме:
— Приди сюда через полчаса.
Оговорив время и место, они разошлись в разные стороны, каждый — к своей цели. Когда Лю Чэнцай скрылся из виду, одна из служанок тихонько спросила Ци Ючжу:
— Молодая госпожа, нам и правда идти к госпоже из дома Мин?
Ци Ючжу не ответила на вопрос служанки — она лишь спокойно подняла взгляд и посмотрела вдаль, на ослепительно освещённый шатёр вана Нина, что сиял у самого края улицы, подобно миражу в ночи. Затем, будто что-то решив, она сделала знак двум охранникам, которых оставил с ней Лю Чэнцай, подойти ближе.
— Я проголодалась, — мягко сказала она, улыбаясь, и обернулась к служанке: — Говорят, на Восточном рынке у иноземных купцов продаются кунжутные лепёшки — ароматные, хрустящие. Кто из вас пойдёт и купит?
Один из стражей, не заподозрив ничего дурного, тотчас вызвался отправиться за лепёшками, а второй остался, как и положено, сопровождать госпожу. Ци Ючжу же тем временем крепко сжала руку своей служанки и, воспользовавшись моментом, когда внимание охранника на мгновение ослабло, резким движением нырнула в гущу толпы.
Она ловко лавировала меж гуляющих, дважды сворачивала в переулки, то скрываясь в тенях, то перепрыгивая лужи, — и, в конце концов, полностью оторвалась от сопровождающего. С лицом, полным предвкушения, она зашагала к шатру вана Нина, словно мотылёк, летящий на свет.
Но стоило ей почти приблизиться — как вдруг кто-то негромко, но властно похлопал её по плечу.
— Ты что тут делаешь? — раздался за спиной раздражённый мужской голос.
Ци Ючжу вздрогнула от неожиданности, резко обернулась — и тут же увидела перед собой Лю Чана. Он был одет в тёмно-синее круглогорлое цюэкуа — церемониальное одеяние с короткими полами, в руке держал маску тигра, а сам стоял молча, с каменным лицом, словно вынырнув из тени.
Она испуганно озиралась по сторонам, понижая голос:
— Брат, ты… ты как тут оказался? Осторожней, не дай небесам, чтобы дядюшка увидел тебя. Я только что с ним разошлась…
Лю Чан насупился и издал тяжёлый, недовольный хмык. Затем, не говоря ни слова, резким движением надел маску, и коротко бросил:
— Идём за мной.
Ци Ючжу с досадой и неохотой ещё раз бросила взгляд на шатёр вана Нина — он уже был почти у самого края её мечты, так близко, так притягательно манил огнями и музыкой. Но делать было нечего — она повиновалась и последовала за Лю Чаном. Вскоре их силуэты растаяли в толпе, растворились среди смеющихся прохожих и пёстрых фонарей.
А в это время Мудань увидела, как Нянь Цюй остановилась впереди и обернулась, маша рукой, подзывая её к себе. Мудань тут же поспешила вперёд, догнала служанку, которая кивнула на помост, увешанный алыми занавесями:
— Вон там, госпожа, — прошептала она, — шатёр, устроенный ванским домом Канчэн. Сейчас внутри и наша госпожа, и сама принцесса Цинхуа.
Нянь Цюй склонилась ближе и добавила:
— Я войду первой. А вы подождите с полчашки чая и только тогда подходите.
Мудань кивнула в ответ и осталась с остальными — с госпожой Сюй, тётушкой Фэн, Линь и Юйхэ — в тени у стены, где можно было незаметно подождать. Время тянулось неспешно, пока, наконец, госпожа Сюэ не подтолкнула Мудань за локоть и, расправив плечи, решительно сказала:
— Пора. Пошли.
Группа женщин неторопливо двинулась вперёд, ничем не отличаясь от других горожанок, что пришли на праздник. Мудань и госпожа Сюэ не выделялись — они, как и прочие, с любопытством поглядывали по сторонам, будто просто пришли взглянуть на великолепие смотрин, оценить изысканные шатры, выставленные знатными домами, и полюбоваться на изящных слуг и наложниц, что окружали своих господ.
Юйхэ же, напротив, глаз не сводила с шатра старшей принцессы Канчэн, всматриваясь напряжённо и сосредоточенно. И вот — её сердце вздрогнуло: из-за тюлевых занавесов показалась группа нарядных дам. Все в праздничных одеждах, грациозны и величавы, как сошедшие с шелковых свитков. Среди них — женщина в пипао цвета цветущей примулы с широкими рукавами. Юйхэ узнала её сразу — это была та самая госпожа Бай.
Видно было, как взгляд госпожи Бай скользит по толпе… и вот — на мгновение задерживается. Юйхэ поспешно подтолкнула Мудань:
— Молодая госпожа, повернитесь… сейчас…
Мудань послушно обернулась — и в тот же миг их взгляды с госпожой Бай встретились.
Госпожа Бай лишь на миг скользнула взглядом по лицу Мудань, и тут же отвернулась, склонившись к женщине, что стояла рядом с ней. Та была лет сорока с лишним, с тонкими чертами лица и высоким носом, в накидке из тонкой шёлковой органзы цвета спелой сливы. Её волосы были уложены в высокий причёсанный узел, украшенный девятью золотыми цветами — признак высокой титулованности. Лицо у неё было округлым, белым и спокойным, словно полная луна. Услышав слова госпожи Бай, она мельком глянула в сторону Мудань, ответила что-то тихо и негромко.
Спустя пару мгновений, из шатра старшей принцессы Канчэн вышла девушка в мужском одеянии — яркая, словно вышедшая из картины. На голове у неё был алый налобный плат из тонкой органзы, белый длинный халат с отложным воротом был подпоясан поясом с подвесками, штаны — полосатые, красно-белые, сшиты из персидской ткани, по краям которых шла затейливая вышивка. Обуты были цветастые туфли. Её лёгкая поступь и грациозная осанка вызывали восхищение, а облик весь был необычайно изыскан — хоть и была женщина, в мужской одежде она смотрелась дерзко и вместе с тем благородно.
Подойдя к Мудань, она с достоинством поклонилась, улыбнулась тепло и сдержанно — ровно настолько, чтобы быть дружелюбной, но не заискивающей:
— Прошу прощения, позвольте осведомиться: вы — добродетельная супруга из семьи Лю, чиновника третьего ранга?
Манера её говорить была мягкой, но уверенной, движения — изящны, как струящийся ручей. Приятно было даже просто наблюдать за ней. Мудань торопливо сделала ответный поклон и с улыбкой ответила:
— Верно. Меня зовут Хэ Вэйфан — молодая супруга из семьи Лю.
Та самая женщина-чиновница, назвавшаяся Сяо, едва заметно скользнула оценивающим взглядом по фигуре Мудань, затем вновь тепло улыбнулась и произнесла:
— Я — Сяо. Моя госпожа заметила вашу утончённость и необычайное изящество и изъявила желание познакомиться с вами поближе. Позволите ли вы пройти и побеседовать с ней?
При этом она тонким движением указала на богато убранный шатёр, принадлежащий самому дому старшей принцессы Канчэн.
Мудань слегка склонила голову и мягко ответила:
— Раз уж удостоилась столь великой чести, как могу отказать?
Слова её были исполнены скромности и уважения, как и подобает благовоспитанной даме.
Старшая невестка Сюй и остальные женщины уже собирались последовать за ней, но чиновница Сяо, всё так же с улыбкой, вежливо, но бескомпромиссно сказала:
— Пространство в шатре весьма ограничено. Прошу остальных дам остаться здесь и подождать.
Юйхэ, всё это время стоявшая рядом, быстро шагнула вперёд и, склонившись в почтительном поклоне, проговорила с лёгкой улыбкой:
— Молодая госпожа, позвольте мне сопровождать вас до входа. Как только вы выйдете, вы сразу же увидите меня — я буду ждать вас неподалёку.
Чиновница Сяо внимательно посмотрела на Юйхэ с головы до ног, при этом ничего не сказала — ни согласия, ни отказа. Затем молча повернулась и зашагала вперёд. Юйхэ поняла, что это — немое разрешение, и, приподняв подол юбки, осторожно последовала за Мудань, ступая сдержанно и скромно, как и положено служанке в таком обществе.
Старшая невестка Сюэ не находила себе места. Беспокойно оглянувшись назад, она наконец заметила среди толпы знакомые фигуры — старших братьев Хэ, стоявших неподалёку, и только тогда немного успокоилась. Затем она перевела взгляд вперёд: Юйхэ осталась внизу, на улице у подножия шатра, а Мудань, сопровождаемая чиновницей Сяо, уже поднималась на возвышение, скрываясь за волнами алых занавесей, ведущих в шатёр старшей принцессы Канчэн.
Сердце госпожи Сюэ сжалось. Смутное предчувствие тревоги, страха и едва заметной надежды одновременно охватили её. Она инстинктивно сложила ладони, прижала их к груди и тихо, не издавая ни звука, обратилась в мысленной мольбе:
«Пусть небеса оберегут Дан`эр…
Пусть её судьба, наконец, переменится к лучшему…
Пусть на её пути больше не будет ни страданий, ни слёз…»
Вокруг шумел многоголосый праздничный люд, отовсюду неслись звуки веселья, но в сердце госпожи Сюэ царила сосредоточенная тишина — хрупкая, трепетная надежда за ту, чья судьба стала ей так дорога.
Интересно, что произойдет в шатре- Мудань повезет и все разрешится в ее пользу или это такая изощренная подстава?