Цзян Чанъян вежливо кивнул, но тут же с озорной улыбкой предложил:
— У меня на заднем дворе есть ещё несколько кустов. Один из них — особенный. За все годы, что я живу в столице, ни у кого подобного не видел. Его мне прислали издалека — подарок от старого друга. Вы любите пионы… Может, взглянете?
Мудань глаза вспыхнули живым интересом. Она тут же повернулась к отцу:
— Папа, можно нам пройтись ещё немного? Посмотреть?
Хэ Чжичжун знал её характер, и, хотя сделал вид, что недоволен, хмыкнул с ласковым упрёком и произнёс:
— Боишься, что не успеешь на них взглянуть? — Затем, обращаясь к Цзян Чанъяну, уже вежливо добавил: — Боюсь, мы отнимаем у вас слишком много времени. У вас, должно быть, были дела, а вы всё с нами возитесь.
Цзян Чанъян поспешно отмахнулся:
— Какие могут быть дела! Мне как раз и хотелось расспросить, как правильно ухаживать за цветами. Может, когда вернусь домой, и мать этим порадую…
Он повёл гостей дальше, минуя небольшой пруд, весь усыпанный раскрытыми белыми лотосами, потом — аккуратно выложенный участок с белыми камнями линлунь, рядом с которыми вился острый и пряный аир. И лишь обогнув эти уголки сада, они вышли к полу тенистой стороне, где возвышались ещё несколько пышных кустов пионов, сохранивших сочную листву.
Мудань, завидев один из кустов, буквально застыла на месте. Она пригляделась — и глазам не поверила.
Не дождавшись, пока заговорит Цзян Чанъян, она шагнула вперёд и, затаив дыхание, принялась изучать цветок. Он был необычен — не как все.
Высокий, почти в четыре чи, пышный, уже с завязавшимися плодами. Вся поверхность стебля — гладкая, без опушения, молодые побеги — насыщенно-бордовые, у основания — несколько плотно прилегающих чешуек. Листья — дважды перистые, широкие, овальные или яйцевидные, с острыми зазубренными краями. А когда Мудань осторожно перевернула один лист, под нижней стороной обнаружился бледно-серый налёт.
Что-то в ней дрогнуло, в глубине памяти вспыхнул образ, и она осторожно спросила, не отрывая взгляда от куста:
— Скажите… эта разновидность… случайно не из Исэ[1]?
Цзян Чанъян с удивлением приподнял брови:
— В точку. Именно так. Но откуда вы узнали? Пань Жун тогда и говорил, что вы — знаток: достаточно взглянуть на лист или побег — и вы уже скажете, какой это сорт. Я тогда ещё подумал, не преувеличивает ли он. А теперь вижу — нет.
Мудань поспешно покачала головой, пряча смущение:
— Преувеличение… всё это преувеличение. Просто довелось немного почитать да вырастить несколько пионов, вот и запомнились кое-какие различия.
Она поспешила сменить тему и спросила:
— А откуда эта редкость? Если не секрет.
Цзян Чанъян обернулся к кусту, улыбнулся и спокойно пояснил:
— Это подарок одного моего старого друга. Он давно живёт на юге, в районе Наньчжао. Услышав, что моя матушка обожает пионы, отправил её куст через полстраны. Сам цветок, по правде говоря, — не самый красивый. Зато его ценность — в корне. Говорят, корень можно использовать в лекарственных целях. Кора — это чиданьпи, помогает при кровохарканье, кровавом поносе, гематурии… А если отделить внешнюю часть корня, то останется юнь байшао, который лечит боли в груди и боках, понос, ночную потливость, самопроизвольное потоотделение.
Он говорил просто, сдержанно, но глаза его при этом светились уважением — как к редкому растению, так и к человеку, кто мог распознать его с первого взгляда.
Это и впрямь был тот самый фиолетовый пион с северо-запада Юньнани!
Цзян Чанъян, видимо, даже не упомянул одно из его свойств — кора этого пиона, чиданьпи, помогает не только при кровотечениях, но и при женских болезнях, таких как боли во время месячных. Пожалуй, именно поэтому он и смолчал — неловко мужчине говорить о таком, особенно при посторонних.
Мудань, подтвердив свои догадки, не могла сдержать волнения. Такое сокровище, привезённое с такого далёкого края… Будь не этот случай, она бы, может, и за всю жизнь не только не заполучила, но и не увидела такой редкости. А теперь оно — совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки.
В груди, казалось, поселился рой нетерпеливых пчёл — зуд, неугомонное волнение, не дающее покоя. Сердце тянулось, ум колебался: уж не попросить ли? Но ведь пришла она вовсе не за этим, а, чтобы выразить благодарность… Сам Цзян Чанъян от дара отказался, показав благородство. А она? Она теперь будет просить у него такое? Разве это не некрасиво?
Но как же отпустить такую возможность?
Мудань, нахмурившись, ходила вокруг редкой фиолетовой красавицы кругами, будто пытаясь найти слова, которые не могли бы показаться ни дерзкими, ни корыстными.
И тут… старик Хэ Чжичжун вдруг откашлялся с таким нажимом, что листья на ветках зашевелились.
Он знал дочь не хуже, чем себя самого. И уже догадался, о чём она мечется.
[1] Пионы из Исэ — знаменитый сорт декоративных пионов, выращиваемых в окрестностях святилища Исэ в Японии. Эти пионы славятся своей утончённой красотой, тонким ароматом и особенно крупными цветками с богатой гаммой оттенков — от нежно-розовых до насыщенно-алых и пурпурных. Благодаря мягкому климату региона и вековым традициям разведения, пионы Исэ считаются символом изысканности и часто упоминаются в поэзии, живописи и декоративных садах. В эпоху Тан такие экзотические цветы, попавшие на материк через заморскую торговлю, могли считаться настоящими диковинками и предметом роскоши.
