Хэ Чжичжун тяжело выдохнул. На сердце его лежало слишком многое — не всё, что можно было выразить словами. Люляну только двадцать с лишним, и, как самый младший, он ни с кем из братьев толком не сблизился. Считался своенравным, льстил отцу, когда нужно, но глубины в нём не было. А теперь ещё и такие мысли… Если он и дальше так будет, что же с ним станет после его, Хэ Чжичжуна, смерти? Неужели действительно обречён будет скатиться в пропасть?
Подумав об этом, Хэ Чжичжун невольно перевёл взгляд на Мудань, которая как раз в этот момент, склонившись над чашей, аккуратно вынимала мелкие косточки из рыбы для Хэ Чуня. Её движения были неспешны, заботливы, а в лице — покой и тихая кротость.
Нет, — сжалось в груди у Хэ Чжичжуна, — во что бы то ни стало, пока я ещё жив и глаза мои открыты, я обязан устроить для неё достойную судьбу. Найти ей настоящую опору. Иначе кто её защитит потом, когда меня не станет?
Мудань, будто почувствовав его взгляд, подняла глаза. Улыбнулась. Улыбка вышла лёгкой, светлой, с тем особым теплом, от которого любой холод в сердце таял сам собой.
Хэ Чжичжун невольно улыбнулся в ответ, и напряжение в его груди будто отпустило. Он проговорил мягко, с отеческой заботой:
— Дань`эр, ты ведь завтра собираешься смотреть ту землю? Так и быть — отец поедет с вами. Вместе поедем, посмотрим.
Мудань с радостью кивнула — разве она могла мечтать о лучшем спутнике в столь важном деле?
На следующее утро, когда ещё не рассеялся лёгкий туман, Хэ Чжичжун вместе с Даланом вывели лошадей во двор. Мудань, в простом, но элегантном дорожном наряде, ловко вскочила в седло, и вскоре трое верхами покинули городские ворота, направляясь вдоль течения реки Хуанцюй.
Дорогой они миновали загородные владения вана Нина — просторные, выстроенные с размахом, с полями и ивами по берегам. Пройдя ещё с добрый десяток ли, дорога свернула, и открылась широкая полоса земли: ровная, открытая, обдуваемая ветром, с мягким откосом к воде и молодыми деревцами по краям.
Вот он — участок, за который и шёл весь разговор.
От главной дороги, повернув направо и пройдя по узкой тропинке с полверсты, всадники оказались на участке площадью около ста му — широком, сухом, залитом утренним светом.
Земля представляла собой открытую, ровную равнину, по краям которой росли стройные ряды ив. Эти деревья служили естественной границей, отделяя участок от соседних наделов. Если же возникнет желание полностью оградить его от посторонних глаз и шагов, достаточно будет между ивами высадить колючую траву цили или дикую розу — зелёную, непролазную, с острыми, цепкими шипами. Тогда даже птица едва ли пролетит внутрь — уж тем более человек не пройдёт незамеченным.
С левой стороны участка, извиваясь меж стволов, бежала неглубокая, но чистая речушка — ответвление от большой реки Хуанцюй, специально прорытая для орошения. Она тянулась вдаль, легко, с серебристым блеском в струе. Если Мудань вздумается выкопать пруд — воду не придётся искать: источник рядом, рукою подать.
Далан был в восторге. По его мнению, лучше места для будущего сада и придумать нельзя: простор, вода, изоляция — всё на месте. Он уже мысленно видел, как тут расцветают алые, лиловые, белые пионы, как прогуливаются знатные гости, вдыхая пряный аромат лепестков.
Но Мудань смотрела на всё это сдержанно. Она покачала головой, лицо её оставалось спокойным.
— Слишком ровно, — только и сказала она.
В её глазах уже рождался план, более сложный, чем просто посадка цветов. Она вспоминала, как устраиваются профессиональные пионовые сады в современном стиле: на таких плоских участках обычно применяют регулярную планировку, разделяя всю площадь на симметричные, геометрически выверенные участки. В каждом из них высаживаются различные сорта пионов — строго, ряд за рядом. Получается чёткий рисунок, похожий на ковровую вышивку, — красиво, строго, удобно для ухода и научных наблюдений.
Такая планировка служит не только для красоты, но и для сохранения сортового разнообразия, для изучения, для бережного взращивания редких разновидностей. Это уже не просто сад — а целый мир, в котором красота и наука идут рука об руку.
Но Мудань, всматриваясь в ровную, безмятежную гладь поля, лишь крепче убеждалась в одном: этот участок — не для неё.
В её сердце жила не только любовь к пионам, но и тонкое понимание времени, вкуса, изящества. Ведь сейчас — эпоха, когда сад не просто клумба, а выражение души. Время, когда “один шаг — новый пейзаж, один поворот — иная картина” стало не просто поэтическим приёмом, а настоящей философией садового искусства.
Строгая, симметричная планировка, хоть и удобна для сортовых садов, годилась разве что для учёных и архивистов от ботаники. Она не могла тронуть сердце, не вызывала восхищения, не будила воображения.
Нет…, думала Мудань. Я хочу сад, где земля мягко перекатывается, где дорожка ведёт к неожиданному повороту, где куст пиона обнимает изгиб ручья, а дальше в тени прячется павильон с полу распущенными занавесами…
Она мечтала о саде, где цветы не выстроены в ряды, а дышат, где пионы не просто растут — а царствуют, окутанные листвой, камнями, мхом и ароматом, будто родились там сами, не по приказу человека, а по велению природы.
И всё же, погружённая в мысли, Мудань молчала.
Далан, заметив её безмолвие, занервничал, потерял свою лёгкость, с тревогой наклонился:
— Дань`эр… ты, кажется, недовольна? Место не нравится?
Хэ Чжичжун тоже нахмурился, взгляд стал прямым, требовательным:
— Ты скажи ясно: что именно ты хочешь? Какой должен быть сад? Только тогда твой брат сможет что-то устроить. Не гадай же ему по выражению лица.
Мудань слегка смутилась. Мечтать — одно, а когда дело доходит до реальности, земли, счетов и плана постройки — всё становится гораздо сложнее. Она понимала: найти подходящий участок в этом районе, да ещё и свободный от ванских связей — уже само по себе непростая удача. Далан старался, приложил немало усилий. А она, по правде говоря, и не озвучила заранее, чего именно хочет. Так разве вправе сейчас с порога сказать: “не годится”?
Потому она, не желая ранить брата, мягко улыбнулась и ответила обходительно:
— Просто показалось, что немного маловат… и, пожалуй, слишком уж ровный. Но ничего, посмотрим ещё — может, вокруг есть что-то получше, тогда и решим.
В этот момент вперёд шагнул старый управляющий — представительный мужчина с густыми бровями и цепким взглядом. Он был приставлен от семьи Чжоу — владельцев земли, когда-то уважаемой чиновной семьи, ныне опальной. Глава их недавно угодил в немилость и был сослан на службу в Линнань без права на скорое возвращение. Дом остался без опоры, деньги требовались, вот и решили часть земли продать.
Услышав слова Мудань, старик, к удивлению, не расстроился, а, напротив, обрадовался — глаза у него засверкали, губы растянулись в довольную улыбку:
— Ай да барышня, слава Богу, что вам не в размер — да не в меньшую же сторону! Если бы сказали, что слишком большая — я бы и не знал, что вам предложить. А вот если мала — тут у меня как раз может найдётся решение.
