После купания Мудань переоделась в простое, прохладное домашнее платье: короткий летний жёлтовато-белый верх из тонкого шёлка и длинную шестиклинную юбку в тон. Волосы, ещё влажные, она просто собрала в низкий конский хвост, прихватила веер и отправилась к госпоже Цэнь — проведать да новости выслушать.
Вплоть до самого захода солнца, когда тень достигла самой земли, наконец прибыл самый доверенный человек при Ли Юане — долговязый, с хитрым взглядом помощник Чжи Ли, прозванный за это прозвищем Гэли. Именно он принёс долгожданный ответ.
Он низко поклонился, передал свёрток и сообщил сдержанно, но без лишних обиняков:
— Госпожа, Его Светлость ван Нин ничего не знает об этом деле. А тот самый Дэн, управляющий на загородном поместье, и вовсе считается лишь второразрядным служащим. Однако… он приходится племянником самому главному управляющему двора вана.
Он сделал паузу, затем чуть понизил голос:
— Пока ещё неясно, имеет ли отношение сам главный управляющий к этой затее. Но то, что кто-то всерьёз положил глаз на ваш Фанъюань — это, бесспорно.
Гэли вытащил из-за пазухи узкий, аккуратно сложенный свиток и подал его с пояснением:
— Господин Ли нынче крайне занят и велел вам быть предельно осторожной. Ни в коем случае не вступайте в открытую вражду. Надо перетерпеть ближайшие два дня, а уж он сам найдёт способ уладить это дело.
В свитке значился список — чёткий и подробный, с фамилиями и именами всех владельцев усадеб, расположенных ниже по течению той самой реки, где находился Фанъюань. Напротив, каждого имени была указана должность, место жительства, а также личные вкусы, слабости и предпочтения. Всё, что может пригодиться в будущей игре.
Мудань молча размышляла: «Хорошо, что ван Нин ни о чём не знает…»
Ли Юань, хоть и не остался в стороне, как они с Хэ Чжичжуном предвидели в худшем случае, но и полного покровительства не предоставил — выжидал. А ближайшие два дня могли стать решающими, и Мудань это прекрасно понимала.
В тот день она нарочно сказала при управляющем Дэне, будто всё решается Ли Юанем, — вытолкнула его имя вперёд. А раз уж она за эти два дня собирается расспрашивать и выведывать, кто и что стоит за этой историей с усадьбой, значит, и та сторона точно так же не станет сидеть сложа руки — непременно придёт разузнать о ней самой.
А если человек этот умён, целеустремлён и уже принял твёрдое решение прибрать к рукам Фанъюань, то наверняка не станет ждать — устроит какую-нибудь заварушку прямо в эти дни. Причём такую, что даже Цзян Чанъян, с его положением и властным нравом, не сможет сразу её уладить.
«Следовательно, — мысленно заключила Мудань, — не просто остаться в тени — нужно ещё и шаг просчитать вперёд. Как в игре в вэйци — от одной ошибки можно потерять весь угол».
А записка, что передал ей Ли Юань, несомненно была знаком: «Удержи этих людей, не дай им ввязаться в происходящее». Но в тех словах — “ни в коем случае не вступай в споры” — было нечто такое, что не давало покоя.
Мудань всё больше и больше терзалась тревогой.
Она тут же села за письмо: вкратце изложила всё, что произошло, велела Пятому брату Уляну быть предельно осторожным, и отдельно поручила ему — через Ху Даляна — разыскать тех арендаторов, что прежде помогали в расчистке реки. Возможно, в будущем придётся выступить с их свидетельствами, и лучше иметь всё под рукой заранее.
Позвав надёжного, честного служку, она сначала наградила его монетой, затем серьёзно велела: — Сейчас же оседлай коня и езжай в усадьбу. Лично передай это письмо моему Пятому господину. Сегодня ночью можешь не возвращаться.
Когда посланец уехал, Мудань снова погрузилась в хлопоты: вместе с госпожой Цэнь они перебирали список людей, указанных Ли Юанем, обсуждали вкусы, склонности, готовили подходящие дары. Глядя на сгущающиеся сумерки, ей всё казалось, что ночь затянулась слишком долго, и хотелось одного — чтобы скорее рассвело, чтобы она могла с первыми петухами сесть в повозку и объехать тех, кто нужен.
Госпожа Цэнь, видя, как у Мудань у висков вновь выступили мелкие, капли пота, не сдержалась и тихо проговорила с сочувствием:
— Торопиться тут не поможет. В таких делах всегда так: мы делаем, что можем, а дальше уж как небеса решат. Если вдруг и правда не получится — ничего, купим другой участок, начнём всё сначала.
Мудань выдавила натужную улыбку и кивнула:
— Хорошо…
Она понимала: да, суета не принесёт пользы. Но как ей не волноваться? Пятый брат сейчас там один-одинёшенек — кто знает, справится ли он, не попадёт ли в беду? А ещё — даже если завтра с утра она с дарами поедет к влиятельным людям, встретят ли её? Пустят ли?
Для знатных домов женщина без громкого титула — и вовсе не особа, которую ждут.
Лишь под вечер, когда Хэ Чжичжун и остальные наконец вернулись домой, Мудань с порога бросилась к нему навстречу, точно дитя, потерявшееся на базаре, вцепилась в его рукав и вполголоса принялась взволнованно рассказывать, перескакивая с одного на другое, путая события и тревоги. Её речи не имели ни начала, ни конца — сплошная лихорадка мыслей, выдох и тревога.
Однако Хэ Чжичжун, в отличие от неё, оставался спокоен, как всегда. Он выслушал её до конца, не прерывая, и лишь тогда, с лёгким вздохом, обронил:
— Не бойся за пятого брата. Раз от него нет вестей, значит, всё спокойно — в его случае именно отсутствие новостей и есть самая лучшая новость.
Он слегка постучал пальцем по той самой бумаге, где были записаны имена, чины и пристрастия соседей по речному берегу:
— А что до этих домов… — продолжил он неторопливо, — никогда прежде я не слыхал, чтобы они притесняли слабых или давили женщин. Сходи сперва, испытай на деле — а там посмотрим. Небо не оставляет людей в беде. Если один путь закрыт — всегда найдётся другой. Подумай хорошенько, может, у тебя есть ещё какой-нибудь выход?
Мудань недовольно поджала губы, упрямо фыркнув, как капризная девчонка:
— Я же глупая! Ничего в голову не приходит…
И хотя в голосе её звучала игра, глаза всё так же тревожно смотрели в лицо отца, и сердце у неё стучало всё сильнее — будто отбивая шаги судьбы, приближающейся сквозь темноту.
Хэ Чжичжун лишь усмехнулся, ничего не ответив, будто заранее знал, к чему приведут её метания. Мудань, заметив это, ещё больше занервничала — жар и тревога вновь заплясали в груди, и она с яростью принялась махать веером, словно желая развеять не только жару, но и неведомую беду, сгустившуюся над её мыслями.
И вдруг — точно вспышка молнии в грозовую ночь — её лицо озарилось:
— Я и вправду глупа! — воскликнула она, хлопнув себя по лбу. — Кто у нас сад-то проектировал? Конечно же, мастер Фуюань! Он ведь не просто монах, а прославленный мастер ландшафтного искусства, — разве не он создавал сады для самой старшей принцессы?
Она резко обернулась к брату, в глазах её заиграла надежда:
— Пусть я и не смею надеяться, что он решит мою беду, но пригласить его на пару дней в сад — это ведь вполне можно! Он, как живой Будда, своим присутствием способен усмирить бурю.
Фуюань не просто монах, он — имя. Уважаем не только за мастерство, но и за круг высокопоставленных знакомых, которые к нему прислушиваются. Его слово — не её слово. И если вдруг случится, что кто-то всё же решится на конфликт прямо у неё в саду, на глазах у Фуюаня — он сам станет живым свидетельством. А если, в самый нужный момент, мастер скажет в её защиту хотя бы пару слов, это будет всё равно, что сама судьба встанет на её сторону.
И в тот миг, впервые за весь день, сердце Мудань застучало ровно, а в дыхании появилась лёгкость — как будто сквозь штормовые тучи всё же проглянул луч солнца.
Пусть и не было уверенности, принесут ли плоды её замыслы, смогут ли расставленные фигуры сыграть свою партию — одно лишь было несомненно: она изо всех сил старалась, изыскивая любые способы, чтобы не остаться в стороне. Каждый шаг, каждая мелочь были ей важны. Ведь это была её земля, её собственность, основа того дела, что должно было стать её будущим, её вольной дорогой. Она не могла, не имела права просто отступить и позволить кому-то вырвать из-под ног этот хрупкий, но драгоценный фундамент.
В разгар этих дум, когда мысли носились, как ветры перед грозой, в комнату стремительно вошла старшая невестка Сюэ — с порога заговорила сбивчиво и возбуждённо:
— Дань`эр, твой четвёртый брат вернулся! И с ним тот самый Чжан Улань, помнишь? Он говорит, что срочное дело, непременно должен поговорить с тобой.
