В день отъезда Аньшэн села на ночной поезд. Она хотела сэкономить. Да и, по её словам, она уже давно привыкла к трудной жизни. А-Пань уехал на Хайнань раньше, она отправлялась одна.
Аньшэн уезжала налегке. За спиной у неё был только один старый рюкзак. Она по-прежнему была в своих потёртых джинсах и укутана в объёмный пуховик, уже немного вытертый от времени.
Циюэ стояла как в оцепенении. Она молча наблюдала, как Аньшэн проверяет вещи, проходит контроль, поднимается в вагон и аккуратно размещает багаж. Казалось, внутри неё всё онемело. Перед самой посадкой она протянула Аньшэн только что проявленную фотографию, ту, что они сделали втроём на вершине холма. Снимок получился прекрасным: ослепительное солнце, три молодых лица, три искренние, полные света улыбки. Снимок, полный любви.
— Цзямин и правда очень красивый, — с лёгкой усмешкой сказала Аньшэн и убрала фотографию в нагрудный карман своей куртки.
И тут Циюэ заметила, что на шее у подруги виднелась тонкая красная нить. Не удержавшись, она потянула за неё и вытащила кулон. Это был небольшой старый нефритовый амулет с чуть сколотым уголком. Белоснежный камень потемнел, и на нём проступили жёлтые тени времени.
— Я купила его на маленьком лотке возле храма Чэнхуанмяо, — пояснила Аньшэн. — Считается, он отводит дурное. — Она тут же быстро спрятала амулет под одежду.
— Циюэ, ты должна жить хорошо, слышишь? Я буду писать тебе письма.
Раздался гудок. Поезд медленно тронулся, отъезжая от платформы. Аньшэн высунулась из окна и помахала рукой. Циюэ вдруг пронзила резкая, почти физическая боль. Осознание пришло слишком внезапно: Аньшэн уходит. Та самая Аньшэн, с которой они учились, ели, спали под одной крышей. Она исчезает из повседневной жизни, из привычного ритма, из близости.
— Аньшэн! Аньшэн! — закричала Циюэ, бросившись вдоль состава. — Не уезжай, Аньшэн!
Платформа опустела. Циюэ опустилась на корточки и, не сдерживая рыданий, зарыдала.
— Пора домой, Циюэ, — рядом оказался запыхавшийся Цзямин. Он обнял её за плечи.
— Да, Цзямин, домой… — прошептала она и крепко сжала его тёплую и надёжную руку.
Он спрятал её холодные пальцы в карман своего пальто и прижал её лицо к себе. В его глазах блестели чистые и искренние слёзы.
— Цзямин… как бы ни было… давай будем вместе. Всегда. Никогда не расставаться. Хорошо?
Он помолчал, а затем медленно и твёрдо кивнул.
«Кроме Аньшэн, — подумала Циюэ. — У неё нет дома. Нет обещаний. Нет якоря».
И всё же она так и не узнала, что может дать Аньшэн, чем можно было бы поделиться по-настоящему.
После окончания школы, в девятнадцать лет, Циюэ поступила в университет на экономический факультет. Цзямин уехал в Пекин изучать программирование.
Университет Циюэ располагался на окраине города. Она жила в кампусе, по выходным возвращалась домой, где мать варила тушёные ребрышки с редькой. Жизнь текла ровно и не спеша. Всё казалось привычным, почти прежним.
Она пыталась заводить знакомства на новом месте, сближаться с людьми, но понятие дружбы у неё было размытым. Многие девочки тянулись к ней. Циюэ везде оставалась той самой доброй, умной и красивой девушкой, к которой все относились с симпатией.
Они ходили вместе на танцы, занимали друг другу места в библиотеке, гуляли по центру по выходным, ходили в кино. Всё это было мило, но бесцветно. Как река, протекающая мимо: ты смотришь на неё и не можешь сказать, что она принесла или что она унесла.
Она просто прошла.
А вот Аньшэн… она была в сердце Циюэ, как бурный прилив: больной, неостановимый, всепоглощающий.
Фотографию, где они были втроём, Циюэ всегда держала у кровати. На том снимке солнце сияло особенно ярко, и это было солнце трёхлетней давности. Ветер тогда доносил аромат цветов, рядом были самые дорогие ей люди. Циюэ подумала, что счастливые мгновения всегда ускользают слишком быстро.
Цзямин писал ей два письма в неделю, а по выходным обязательно звонил. Он никогда не спрашивал про Аньшэн, но Циюэ всё равно то и дело вспоминала о ней в их длинных, доверительных разговорах.
— Адрес снова поменялся, Цзямин. Сначала был Хайнань, потом Гуанчжоу, потом Сямэнь… А вот последняя открытка вообще из какого-то неизвестного городка, я даже не нашла его на карте…
— Она, наверное, и сама не знает, где могла бы остаться, — сказал Цзямин. — Я боюсь, что Аньшэн живёт плохо. С такой нестабильностью жизнь наверняка даётся ей тяжело.
— Но ведь она не просила тебя прислать деньги, верно? — Циюэ взглянула на него.
— Довольно, Циюэ. Ты должна понять: ты не являешься для неё опорой. Никто не является. У неё есть свой путь и своя жизнь.
