Чжан Хайци положила на стол семь яблок. Чжан Хайся и Чжан Хайянь сидели напротив неё.
На Чжан Хайци было очень мало одежды, ведь лето в Сямэне жутко жаркое. Если бы не то, что Чжан Хайянь и Чжан Хайся уже вошли в подростковый возраст, Чжан Хайянь был уверен, что его приёмная мать бы осталась раздетой.
Да, он хорошо помнил, как она выглядела, когда он был маленьким.
Чжан Хайци сама жевала восьмое яблоко, речь у неё была невнятная, лицо раскраснелось, видимо, выпила она немало. Она обратилась к ним обоим:
— Я приготовила еду только на одного. Теперь я задам вам вопрос, кто ответит первым, тот её и съест.
С этим словами она подавила икоту.
Чжан Хайянь уловил запах куриного бульона, исходивший от неё. Он взглянул на тарелку на столе. То, что она называла «едой», было всего лишь лепёшкой и жареным яйцом.
Они с Чжан Хайся переглянулись, и Чжан Хайци рассердилась. Она швырнула яблоко в Чжан Хайяня:
— Два взрослых мужика, не кокетничайте!
Чжан Хайянь тут же выпрямился, и Чжан Хайци продолжила:
— Ладно, этот стол с яблоками мой. Вы двое должны украсть их из этой комнаты. Украдите оба, но найдите способ, чтобы я вас не заподозрила. Каждый из вас должен придумать свой способ. вы не можете сговариваться между собой.
Чжан Хайянь только хмыкнул в ответ, он даже не понял вопроса. Автоматически он хотел посмотреть на Чжан Хайся, но, вспомнив, что ему только что попало, тут же сжался и не двинулся.
Чжан Хайци посмотрела на него и прикурила сигарету:
— Я повторяю. Этот стол яблок — мой. Вы должны украсть яблоки из комнаты, и вы оба украдёте их, но сделаете это так, чтобы я не заподозрила вас. Каждый придумывает свой способ, без сговора.
На этот раз Чжан Хайянь понял. Он задумался. его ум работал быстро, в голове мелькнула мысль, он нащупал направление.
Он как раз собирался развить эту мысль дальше, как Чжан Хайся тихо сказал рядом:
— Я отдам шесть яблок Чжан Хайяню, пусть он первым убегает, а я возьму последнее. Когда ты вернёшься, я скажу, что все семь унес Чжан Хайянь.
Чжан Хайци посмотрела на Чжан Хайся.
— Для Чжан Хайяня шесть или семь, всё равно, ты и так будешь зла, а он не станет спорить, сколько именно он взял, ведь побои ему обеспечены в любом случае, — продолжил Чжан Хайся.
Чжан Хайянь повернулся к Чжан Хайся:
— Ты скотина, как тебе вообще в голову пришёл такой план? Я думал свалить вину на ребёнка из соседской семьи Эргоу.
Чжан Хайци дала знак Чжан Хайся идти есть, затем обернулась к Чжан Хайяню: — Если ты голоден, обдумай мой вопрос, и на будущее, когда нужно будет выпутаться, ты поймёшь, как уйти от обвинений.
Чжан Хайянь смотрел, как Чжан Хайся ест лепёшку, прижимая к животу, а Чжан Хайци поднялась по лестнице. Как только она ступила на верхний этаж, Чжан Хайся разорвал лепёшку пополам и швырнул половину Чжан Хайяню.
Сейчас ситуация была та же. На судне мёртвые и члены экипажа были строго зафиксированы. Если его нет ни среди тел, ни среди команды, значит, он на корабле. Ему нужна была шлюпка, упавшая в море, чтобы все увидели и подумали, что некий убийца покинул корабль. Только так он смог бы остаться на борту. Добраться до Сямэня, а оттуда как можно быстрее вернуться в Малакку.
Но пустая шлюпка была бесполезна, то есть сейчас ему нужно было не просто помочь госпоже Дун, а обеспечить бегство одного-двух убийц.
Нужно было действовать вопреки страху. Он посмотрел на Хэ Цзянси:
— Ты сможешь продержаться двадцать минут? Спрячься на двадцать минут.
— Что ты опять задумал?
— Мне некогда объяснять. Залезь в спасательную шлюпку и спрячься, нам обоим надо выжить под контролем этой сумасшедшей женщины.
Чжан Хайян запихнул его в шлюпку, затем по звуку выстрелов полез дальше по направлению к рубке.
Выстрелы доносились из трюма. Он приблизился, и издалека услышал, как бегут стрелки, кто-то упал, похоже, убийцы начали сопротивляться. Один из них крикнул:
— Трое отступили в трюм, мы заблокировали дверь, у них есть скрытое оружие, госпожа Дун не пускает нас внутрь. Они сами зашли туда!
В темноте групповая огневая мощь работает против вас — легко стать целью партизанской атаки и быть поочерёдно выдавленными. Эта госпожа Дун смелая женщина, видимо, она считает, что против троих ей выстоять несложно. Один человек в темноте незаметнее, чем трое. А она явно уверена в своих навыках скрытности.
Шаолинь этому не учит. Откуда у госпожи Дун такие приёмы, неизвестно.
Чжан Хайянь, словно геккон, карабкался вдоль стены и наконец добрался до трюма. У дверей стоял целый отряд стрелков, почти настоящая позиционная оборона, оружие было направлено внутрь.
Отсюда нет шанса ни прорваться наружу, ни ворваться внутрь. Чжан Хайянь окинул взглядом окрестности и заметил, что ещё один человек прячется в таком же трубопроводе. Они оба уставились друг на друга.
Наёмник замешкался, сцена стала крайне неловкой, но почти мгновенно он дернулся и выстрелил. Он поднял руку и из рукава выпустил нож-иглу. Чжан Хайянь склонил голову в сторону, игла врезалась в металлическую стенку, раздался звук, и стрелки тут же обернулись.
Чжан Хайянь показал ему жестом не шуметь. Затем беззвучно проговорил губами: «Давай в рукопашную».
Тот по-пластунски пополз к нему. В тесном пространстве они вцепились друг в друга. Пару раз схватившись, оба отскочили. Чжан Хайянь сделал паузу и губами произнёс:
«Слушай, если ты захватишь меня, я закричу, и нас застрелят. Если я захвачу тебя, ты закричишь, и нас тоже убьют. Нет смысла. Сейчас мы оба идиоты, давай сотрудничать».
Речь одними губами оказалась слишком сложной, противник растерялся и нахмурился. Вдруг Чжан Хайянь вытащил лезвие, оно вылетело и попало прямо в горло противника, сила была в точности такая, что лезвие вошло в шею на треть длины, не прошив полностью. Тот мгновенно умер. Чжан Хайянь шагнул вперёд и поймал струящуюся кровь. Прямо в этот момент мимо проходили стрелки. Он снял с погибшего рубашку и обмотал ею шею, чтобы впитывалась кровь.
