Чжан Хайянь снова отступил в узкую щель между трубами. Он выровнял дыхание, снял форму — рубаху и штаны, остался лишь в нижнем белье. Всё было пропитано кровью.
Осколки керамики вонзились в плоть, вытащить их пока не получалось. Он пошевелился, боль была резкая, но терпимая, движениям это не мешало. Он верил словам Хэ Цзяньси. Теперь, когда всё дошло до этой точки, Чжан Хайянь был уверен, что хоть этот парень постоянно впутывается в неприятности, но его удача просто невероятна. Порой казалось, что Хэ Цзяньси не человек, а посланный небом путник-бодхисаттва, который, когда всё закончится, просто рассеется дымкой, громко смеясь.
Если в трюме действительно было больше десятка человек, это значило несколько вещей.
Во-первых, убийц на корабле гораздо больше, чем он предполагал. Те, кого он заметил в зале и в третьем классе, лишь малая часть.
Во-вторых, этот трюм не убежище, а ловушка для контратаки. Против троих госпожа Дун могла бы справиться, он не сомневался. Но одной против десятерых выстоять не возможно.
В истории побеждать десятерых удавалось лишь ему самому, но даже тот случай он не ставил себе в заслугу, ведь то была не схватка, а серия удачных ставок в казино, где шанс выпадения «малышей» десять раз подряд был ничтожен. Повторить подобное невозможно.
Поэтому госпожа Дун и исчезла, она уже попала в ловушку, и теперь ей нужно не нападать, а выжить.
Он обязан был помочь ей. Будет ли это захват судна или побег на шлюпке — неважно. Главное, чтобы победителями не оказались те, кто убил сотрудников Южно-Морского архива. Иначе корабль просто взорвут, чтобы скрыть следы заразы.
Но и уверенности у него не было. На деле он сам стал случайной переменной и в плане убийц, и в плане госпожи Дун. Даже если между ними существовало невысказанное согласие, внутри трюма двое против десятерых ничего не значили.
Однако появление Хэ Цзяньси всё изменило.
Если бы здесь был Чжан Хайся, он тоже уловил бы множество запахов. В такой ситуации Чжан Хайся и Чжан Хайянь двигались бы вместе медленно, в темноте, шаг за шагом приближаясь к тем, от кого исходил запах. Двое против одного, снова и снова, и всех бы уничтожили.
Но с Хэ Цзяньси такого взаимопонимания не было. Эти убийцы, надо признать, были не из слабых. Чжан Хайянь привык действовать с опережением на пол-удара, немногие могли подстроиться под его манеру. А в темноте, если промахнулся хотя бы на долю секунды, нанести мгновенный смертельный удар становилось почти невозможным.
К тому же, раз уж это была ловушка, противники наверняка имели свои способы взаимодействия в темноте. Если не удастся убить их быстро, то через три-четыре приёма его окружат.
Мысли Чжан Хайяня пронеслись, как молния. Спустя годы, когда он будет разговаривать с человеком по имени У Се, тот не раз отметит, что в подобных ситуациях можно было действовать изящнее, с хитростью. Но тогдашний Чжан Хайянь жил по иным принципам, его вела романтика героя, а не холодный расчёт.
Он решил действовать на пределе. Языком пересчитал лезвия, спрятанные за щекой, и тихо двинулся в том направлении, куда указывал Хэ Цзяньси.
Волосы человека способны улавливать движение воздуха и тепло. Температура тела, биение сердца, дыхание — стоит приблизиться достаточно, и даже если человек ещё не осознал присутствие врага, кожа уже чувствует его. Чжан Хайянь снял одежду, странно сказать, но он полагался на чувствительность собственного тела, чтобы ощутить малейшее колебание воздуха вокруг.
Вскоре он уловил первого убийцу, прятавшегося в темноте. Без колебаний метнул в ту сторону лезвие.
Он вложил в бросок всю силу, но, как только рванул вперёд, вокруг внезапно вспыхнули огни сразу с четырёх сторон.
Это были не обычные лампы трюма, а магниевые прожекторы. Ослепляющий белый свет полоснул по глазам, и Чжан Хайянь едва не ослеп. Противник, напротив, был готов, и всё это время держал глаза закрытыми, а теперь, распахнув их, увидел, как на него несётся голый мужчина.
Они схлестнулись мгновенно. Три удара, и свет погас.
Ослепительные вспышки почти выбили его из строя, глаза словно ослепли от боли. Он не понимал, что происходит, но в следующий миг свет снова вспыхнул. Тогда Чжан Хайянь понял тактику убийц. В полной темноте они контролировали вспышки света, чтобы ослеплять противника и ориентироваться самим.
Когда лампы зажглись вновь, Чжан Хайянь уже ничего не видел, а убийцы видели прекрасно. Один из них мгновенно оказался у него за спиной. Чжан Хайянь резко уклонился, но, не различая, где стены, где ящики, со всего размаху врезался в грузовой контейнер. Удар был страшный, внутри всё оборвалось, воздух вышибло. Ящик рухнул, разлетелся, и из него высыпалось содержимое.
Свет снова погас. Глаза немного пришли в себя, он зажмурился, на ощупь пытаясь найти выход. Но после нескольких ослеплений он совсем потерял ориентацию, шагнул вперёд и вновь натолкнулся на груду ящиков. Один из них был особенно тяжёлым, при падении он треснул, а Чжан Хайянь, потеряв равновесие, упал прямо в рассыпавшийся груз.
Свет вспыхнул вновь. Щурясь, он сорвал с себя очки, смазал стёкла собственной кровью и снова надел, так яркий свет перестал резать глаза. Убийца, казалось, не спешил нападать, словно выжидал. Чжан Хайянь оглянулся и вдруг понял, что то, что он считал грузом, вовсе не товар.
Из перевёрнутого ящика вывалились тела. Лица мертвецов были синевато-зелёными, трупы явно прошли обработку, чтобы не разлагаться.
Он узнал этот запах — едкий запах дезинфицирующего раствора. Тот самый, что был на рифе Паньхуа.
Неужели они прятали здесь всех пропавших агентов Южных морей?
Чжан Хайянь заставил себя успокоиться и затаился между ящиками. Вокруг мелькали тени, убийцы приближались. Где-то там была госпожа Дун, но что с ней, он не знал. Свет снова погас. Чжан Хайянь, не раздумывая, начал опрокидывать ящики, пусть хотя бы пол станет неровным, чтобы противникам было труднее двигаться.
Когда свет вспыхнул снова, десятки ящиков уже лежали поваленными. Не все были заполнены телами, но в шести-семи из них точно лежали мертвецы. Угол трюма превратился в хаос — ящики, тела, кровь. Со всех сторон убийцы шли на него, прыгая через обломки.
Чжан Хайянь уже привык к свету. Он вытащил изо рта лезвие, решившись на отчаянную схватку. Но тут взгляд его зацепился за одно из тел перед ним.
Он застыл. Лицо было знакомым. Это же Чжан Жуйпу! Как он оказался здесь? И почему мёртв?
Он хотел отвернуться, но взгляд упал на труп, лежавший рядом.
Сначала мозг отказался воспринимать увиденное. Потом он всмотрелся внимательнее, и кровь в его жилах застыла.
Мир будто взорвался в голове.
Он закричал:
— Чжан Хайся!!!!!!!
