Мэн Тин хотелось провалиться сквозь землю.
Цзян Жэнь потерял контроль. Она ещё держалась, но он уже нет. Сквозь слезы она заметила, как в туалет зашёл Шу Ян.
Он бросился к ним и вцепился Цзян Жэню в плечо, но тот, будто не замечая происходящего, продолжал целовать её с прежним напором.
Мэн Тин могла поклясться, что в жизни ей не было так стыдно.
Шу Ян собрал все силы и с трудом оттащил его. Мэн Тин прикрыла рот рукой. Губы жгло от боли, запястья вспыхнули красными следами. Она моргнула, и в глазах заплескались слёзы. В груди нарастала волна отчаяния.
Шу Ян был в ярости. Не колеблясь, он ударил Цзян Жэня в лицо.
Тот лишь холодно усмехнулся, легко перехватил кулак и с силой отшвырнул.
Цзян Жэнь — не тот, кого можно одолеть дешёвой подножкой, как Чэнь Шо. Он с детства занимался ушу. Если Шу Ян был зол, то Цзян Жэнь по-настоящему взбешён. Услышать, что Мэн Тин рассталась с Сюй Цзя, а затем увидеть их вместе было для него словно плевок в лицо.
Он бил без промедления и пощады. Цзян Жэнь никогда не знал, что значит проигрывать.
Шу Ян согнулся, схватившись за живот. Лицо его побледнело.
Мэн Тин смахнула слёзы, спрыгнула с раковины, но ноги её подкосились.
Она не умела вмешиваться в драки, но стоять в стороне и смотреть, как Цзян Жэнь избивает её брата, было выше её сил. Шу Ян не был бойцом. Если Чэнь Шо до сих пор лежал в больнице, то Шу Ян мог и вовсе не подняться.
Она бросилась вперёд, обхватила Цзян Жэня за талию и попыталась оттащить его назад. Он оказался слишком сильным, поэтому она оступилась и чуть не упала.
Однако он успел поймать её за руку и удержать, не дав упасть. Лицо у него оставалось каменным, но он замер.
Мэн Тин всхлипнула, голос её прозвучал глухо, с болью:
— Ты что, совсем с ума сошёл?..
Она хотела накричать, но слова прозвучали мягко, будто от усталости.
Цзян Жэнь застыл. Он понял, что зашёл слишком далеко. Оцепенение сменилось страхом.
Он боялся, что она заплачет.
Цзян Жэнь протянул руки к её лицу, но она резко оттолкнула его ладони. Он опустил взгляд и с горечью посмотрел на свои пальцы.
Мэн Тин нагнулась и помогла подняться брату. Тот молчал, губы плотно сжаты, в глазах копилась сдержанная злость. Он уже было шагнул вперёд, но Мэн Тин остановила его.
Она знала, если бы у двери стоял не Шу Ян, а Сюй Цзя, то, возможно, тот уже уезжал бы в машине скорой помощи.
— Всё нормально, — выдавил сквозь зубы Шу Ян.
— Мы идём домой, — тихо сказала Мэн Тин.
Они почти дошли до выхода, когда Цзян Жэнь вновь схватил её за запястье. Он сжал его неуверенно, будто боялся причинить ей ещё боли. Он хотел удержать, но не смел надавить сильнее.
Юноша сглотнул, его голос сорвался:
— Прости…
Мэн Тин попыталась выдернуть руку, но он чуть крепче обхватил её пальцы. В этом не было силы, а только мольба.
Она глубоко вдохнула и повернулась к брату:
— Подожди меня снаружи. Хорошо?
Шу Ян, потирая ушибленный локоть, молча кивнул. Он ни слова больше не сказал.
Он бы с радостью прихватил Сюй Цзя и вдвоём отдубасили бы этого психа, но, вспоминая, как тяжело пропустил тот удар… Они бы не справились даже вдвоём.
Если Цзян Жэнь решит, что никто не уйдёт, то никто и не уйдёт. Шу Ян это понял и потому ушёл.
Мэн Тин осталась. Она развернулась, посмотрела на Цзян Жэня и нахмурилась.
Её ресницы были влажными от слёз, губы налились цветом, словно спелый гранат.
Она ясно осознавала, что всё началось с неё. С того, что с самого начала несправедливо обошлась с Цзян Жэнем и не сразу поставила точку с Сюй Цзя.
Однако она не могла представить, что он воспримет это так болезненно. Ей лишь хотелось, чтобы он исчез из её жизни.
Она вспомнила, каким он был когда-то: лёгким, весёлым, почти беззаботным. Тогда можно было и прикрикнуть, и толкнуть и он не обижался. Пока речь не заходила о Сюй Цзя.
В деревне он впервые всерьёз разозлился только тогда, когда её дед хлопнул его по голове. Даже тогда он просто помрачнел, а потом, увидев цветущий цветок, будто проглотил злость и снова стал прежним.
А сейчас… его пальцы дрожали.
— Я… я болен, — с трудом прошептал он. — Пойду лечиться.
Среди раздражения и стыда в ней вдруг шевельнулось нечто странное. Это было густое и липкое чувство. Что-то, что напоминало жалость. Или искренность.
Мэн Тин вспомнила ту самую ночь. Ту, когда сказала ему, что никогда не целовалась с Сюй Цзя и как тогда в его глазах вспыхнуло что-то чище лунного света. Он тогда улыбался по-настоящему, как ребёнок.
Она уже наелась лжи по горло. Мэн Тин не хотела, чтобы он вновь цеплялся к ней из-за недомолвок.
