В ноябре город Б накрыл первый снег.
Пушистые хлопья уже ложились мягким покрывалом на университетский кампус, когда Цзян Жэнь приступил к новому девелоперскому проекту в разгар стремительного подъёма рынка недвижимости, который, как знала Мэн Тин, захлестнёт всю страну и продлится ещё долгие годы.
Казалось бы, он должен был быть по горло загружен работой, но вопреки ожиданиям, снова появился на территории университета. Без охраны, без намёка на статус, просто один. Его здесь теперь знал каждый студент.
Руки в карманах, неторопливые шаги, как будто он никуда не спешил.
Некоторые оборачивались, бросая взгляды на его ногу. Кто-то вполголоса спросил:
— У него всегда хромота была?
— Кто ж знает, — равнодушно отозвался другой.
Из библиотеки вышла Мэн Тин и сразу заметила его.
Он стоял, вскинув голову к тонкой, обнажённой ветке, на которой дрожала полузамёрзшая птица. В его взгляде не было ни тревоги, ни жалости. Лишь безмолвное созерцание.
Когда она подошла, он достал из сумки шапку и шарф, а затем укутал её, не говоря ни слова. Ткань была мягкая, сдержанных розово-белых оттенков. Его движения были сосредоточенными, почти бережными.
Вязаная шапка тронула её лицо, делая его особенно нежным и уязвимым.
Мэн Тин посмотрела вверх и вытянулась на носочках, будто хотела дотянуться до птицы.
Однако Цзян Жэнь аккуратно обхватил её руки, притянул обратно и ровно произнёс:
— Уже поздно. Она не улетела на юг. Ей не выжить.
Она встретилась взглядом с тусклым, почти потухшим глазом замерзающего создания и сразу поняла, что надежды не осталось.
— Ты всегда такая… добрая? — тихо спросил он.
— А ты почему решил?
Её ресницы, покрытые инеем, дрожали, будто кристаллы, вот-вот рассыплются.
Он протянул руку и смахнул снежинку. Она растаяла в его ладони, оставив за собой крошечную каплю.
Цзян Жэнь не стал объяснять и только глухо добавил:
— Я смотрел на неё… и ничего не почувствовал.
Мэн Тин вскинула на него внимательный, чуть настороженный взгляд.
Из библиотеки начали выходить студенты. Они с Цзян Жэнем успели пройти лишь несколько шагов, как он обернулся. Две девушки остановились у дерева, бережно сняли птицу и осторожно взяли её в руки.
Вдруг ему стало интересно: действительно ли женщины сострадают сильнее?
Не только животным, а вообще. В любви, например. Бывает ли, что женщине достаточно одного трогательного момента, чтобы привязаться? Мужчины чаще влюбляются в ощущения, в общий опыт, в ночные воспоминания, в те раны, что ноют в тишине.
Он знал, что Мэн Тин никогда не чувствовала к нему той боли и безрассудной страсти, что жили в нём, того состояния, когда всё внутри выворачивает от желания быть рядом каждую секунду.
Да, она казалась отстранённой и не тянулась к нему.
А ведь когда речь заходила о занятости, разве он был менее загружен?
Единственный раз, когда она цепко держалась за него — был тот, когда он хромал.
Эта мысль засела глубоко, как заноза. Она правда любила его… или всего лишь жалела?
Он ничего не сказал и только прикусил губу. Он не имел права требовать большего.
И всё же в душе оставался вопрос, от которого не укрыться.
Гао И тем временем нашёл хирурга, способного провести сложную операцию. Лечиться нужно было за границей.
Сначала Цзян Жэнь по-настоящему обрадовался, но почти сразу его брови сдвинулись. Он задумался.
Он столько лет мечтал вылечить ногу и считал, что с такой травмой недостоин её, что не имеет права даже подойти близко. А теперь Цзян Жэнь вдруг поймал себя на мысли: «А что, если, когда я стану здоровым, она уйдёт?».
Ведь, может быть, всё это время она была рядом только потому, что он вызывал жалость.
