С приходом ноября Мэн Тин всё чаще начинали преследовать одни и те же сны.
В том году она училась во втором классе старшей школы. Зрение только недавно восстановилось, и она внезапно стала самой обсуждаемой красавицей всей Седьмой школы.
Ещё недавно все восхищались её игрой на фортепиано, но теперь внимание переключилось. В коридорах всё чаще звучало новое прозвище: «богиня школы».
В тот день Мэн Тин стояла у автобусной остановки, ловя на себе сдержанные взгляды прохожих.
Шестнадцатилетняя, с ясными глазами и тонкими чертами, она словно сошла с холста художника. Утончённая, чистая, хрупкая и прекрасная.
Шу Лань подбежала, и в её лице на миг мелькнуло нечто неуловимое, но она тут же прильнула к ней, ласково взяла под руку и тихо произнесла:
— Сестрёнка, поехали домой вместе?
Почему-то в тот момент Мэн Тин, сама того не понимая, инстинктивно отдёрнула руку.
Шу Лань застыла:
— Что случилось?
Мэн Тин тоже растерялась.
Ведь с момента смерти матери отношения с приёмной сестрой всегда оставались тёплыми. Но этот сон… он день за днём нашёптывал ей: Шу Лань не так невинна, как кажется. Во сне она предала её, а может быть даже погубила.
Каждую ночь она возвращалась в тот загадочный мир, где держалась от Шу Лань на расстоянии и проживала долгую, полную счастья жизнь. Поэтому теперь, в реальности, её отношение к сестре понемногу окрашивалось в холод.
Автобус всё не приезжал, ученики разошлись, и на остановке остались лишь они двое.
Внезапно лицо Шу Лань просветлело, глаза заблестели:
— Смотри, это же Цзян Жэнь!
На мотоцикле сидел парень с серебристыми волосами, в уголке губ дымилась сигарета. Позади был Хэ Цзюньмин с поломанным велосипедом.
Цзян Жэнь, подняв глаза, сразу встретился взглядом с Мэн Тин в школьной форме, держащейся с достоинством.
Он молча вытащил сигарету и выбросил её, даже не потушив. Про себя он уже пожалел, что поддался на уговоры Хэ Цзюньмина.
Его рука будто сама собой потянулась к щеке, туда, где вчера отпечаталась пощёчина.
Мэн Тин прикусила губу и метнула в него недовольный, колючий взгляд. Её глаза сверкали, в них была жизнь и решимость. А он лишь усмехнулся.
Накануне он обнял её. Её тело было тёплым, а аромат — почти невыносимо нежным. Следом — звонкая пощёчина.
Он отступил. Лёгкое прикосновение к щеке, память о первом в жизни ударе. В её взгляде тогда были холод и угроза.
Она в панике сбежала. Кто бы мог подумать, что их дороги пересекутся так скоро.
— Ну и удача, — тихо протянул Хэ Цзюньмин. — Такое совпадение раз в жизни бывает… тьфу.
Цзян Жэнь ничего не ответил. Он завёл двигатель и, увидев Шу Лань рядом с Мэн Тин, просто уехал.
Они сели в автобус. Шу Лань с непринуждённой улыбкой сказала:
— Сестра, это тот самый Цзян Жэнь. Помнишь, я тебе рассказывала — я ведь влюблена в него.
Мэн Тин не ответила. Её взгляд стал странным, а молчание затянулось.
Она хотела предостеречь её словами: «Держись подальше. Он ветреный, опасный, не для тебя».
Но во сне… всё было иначе. Там он нёс её на спине по ночным улицам, ждал среди цветущих груш в деревне. Он бросился в огонь, сгорел, потерял способность ходить и продолжал любить.
Они были вместе. Были мужем и женой. У них были дети. И Цзян Жэнь… обожал её. Беспредельно.
Но разве тот, кто в её сне с нежностью баловал и оберегал её, мог быть тем же самым парнем, который накануне схватил её против её воли и получил пощёчину?
