— Я… я ведь действительно не влюблена в тебя, — запинаясь, пробормотала она. — Правда. Тебе не стоит…
Он резко обернулся. В его взгляде вспыхнула злость:
— Раз не влюблена, зачем тогда тронула?
— Прости… — прошептала она, опустив голову, растерянно сжав пальцы.
Он нервно усмехнулся и потянулся к её подбородку. Ему хотелось сказать что-то колкое и не отпускать её просто так. Однако, столкнувшись с её взглядом, с этой светлой, невинной искренностью, он лишь отвёл глаза.
— Так что? Ты здесь ради сестры? Она же влюблена в меня… Неужели хочешь, чтобы я теперь улыбался ей?
Она не успела ответить. Его острый, как лезвие, взгляд сразу дал понять: «Только посмей».
Мэн Тин не думала об этом. Однако, глядя на этого упрямого и порывистого подростка, совсем не похожего на мужчину из её снов, она вдруг ощутила, что ей нужно знать. Он и правда влюблён в неё? Настолько, что может переступить через гордость и отбросить всё?
— А если… да? — тихо спросила она.
Он вздрогнул, будто её слова ударили током.
— Повтори, — процедил он, стиснув зубы. В его лице читался гнев, но не было ни жестокости, ни движения. Только сдержанное напряжение.
Она моргнула. Сердце глухо бухнуло в груди. И, словно в том сне, она протянула руку и осторожно коснулась его головы.
Он снова застыл. Ни тени прежней дерзости. Ни намёка на вызов.
Он выдохнул, будто в нём вдруг иссякли все силы, и сжал её запястье:
— Хотя бы это… — голос его был низким и ломким. — Дай мне не согласиться. Пожалуйста. На всё остальное готов. Только не проси полюбить кого-то другого.
И в тот миг сердце Мэн Тин забилось в сумасшедшем ритме. Два образа — парень из сна и тот, что стоит перед ней — начали сливаться в один.
Чувство, которое она когда-то испытывала к нему — то самое, настоящее — будто проснулось. И ей вдруг стало нестрашно.
Наоборот. Его неуверенная улыбка, его горячие пальцы, его сдержанное волнение: всё это словно уже было в её памяти.
— Ладно, — прошептала она. — Я ведь просто пошутила.
Он не отрывал взгляда.
Любой другой, на его месте, давно бы вспылил и ушёл, но он остался. Потому что в её голосе, в этой мягкости, появилось нечто новое. Что-то, от чего сердце, не спрашивая разрешения, начинало надеяться.
Щёки у неё вспыхнули. Она, опустив взгляд, негромко спросила:
— Ты ведь приехал на мотоцикле… Не замёрз?
У него сердце бешено застучало, словно вырвалось из груди:
— Нет. Совсем не замёрз.
— Может… тогда завтра поедешь со мной на автобусе?
Едва она произнесла это, как тут же вспомнила, что он же не переносит общественный транспорт, так как его укачивает.
Однако прежде чем она успела взять свои слова назад, он, словно испугавшись, что она передумает, тут же с жаром кивнул:
— Конечно!
Цзян Жэнь даже не рискнул переспросить, что она имела в виду. Он не стал гадать, насколько это серьёзно.
Он знал, что всё должно было пойти иначе. Она должна была, как всегда, велеть ему держаться подальше. Он уже почти смирился с этим, но сейчас перед ним стояла совсем другая девочка. Стеснительная, немного растерянная, без привычной колкости во взгляде.
И, кажется, она впервые не смотрела на него с отвращением.
На следующий день он не мог сосредоточиться. Всё валилось из рук.
— Эй, брат Жэнь, пошли мяч погоняем? — окликнул кто-то из старших.
— Неохота.
— Может, в Сяо Ганчэн? Проветримся?
Раздался звонок, но он даже не обернулся. Цзян Жэнь поднялся и сразу ушёл.
Он пришёл на остановку первым. Он стоял, озирался и не находил себе места.
А вдруг она передумала? Вдруг, вернувшись домой, поняла, что он действительно вёл себя навязчиво? Что её порыв был ошибкой?
А если она вообще не придёт?
꧁ ⸻ Конец ⸻ ꧂
